Андреа действительно получала от происходящего некое удовольствие с примесью детского восторга. Она давно представляла себе этот момент, а теперь могла полностью им насладиться, имея возможность задавать какие-то свои вопросы и находиться совсем близко с представителями инопланетной расы. Ну какой подросток, интересующийся подобным, о таком не мечтал?
— Единственная проблема в том, — как бы невзначай пожаловалась девушка, — что Бамблби до сих пор нет. Мне придётся ему заново рассказывать то, что я говорила вам. Ну, может, с некоторыми пропусками. И я, если честно, боюсь его реакции.
— На днях он был сам не свой, — заметил Дрифт, — всё вспоминал события, связанные с твоим отцом. Был не очень рад это вспоминать.
— Да что там, он был зол! — вставил своё мнение Кроссхейрс, на что получил замечание Хаунда:
— Не пугай девочку.
— Я не пугаю. Просто предупреждаю.
— Всё в порядке, — перебила собиравшегося уже возразить Хаунда Андреа, — я понимаю всё прекрасно. Но разговор одновременно с тремя автоботами я ведь как-то вынесла. Справлюсь и со Шмелём как-нибудь…
Бамблби умел появляться вовремя. Не успел кто-то произнести хоть слово, как с улицы послышался рёв двигателя. В открытые ворота сарая заехал уже знакомый по фотографиям жёлтый автомобиль с чёрными полосами. Заметив постороннего человека и не скрывающихся собратьев, он остановился, теряясь в догадках, что тут вообще происходит и почему его никто не предупредил о посторонних. Андреа додумалась действовать первой, зашагав прямиком к автоботскому разведчику.
— Привет, Бамблби. Я пришла поговорить. Покажешься?
Автобот не стал тянуть. Послышался звук трансформации и красивый автомобиль потерял свою форму. Детали сменяли друг друга, вырисовывая высокого человекоподобного пришельца. Андреа даже не отступила, сжав руки в кулаки, неотрывно наблюдая за этим зрелищем, делая глубокий вдох, стараясь унять нарастающее напряжение. Слова уже знакомых ей лично кибертронцев не остались без внимания.
Бамблби, встав в полный рост, наклонился, рассматривая подростка с нескрываемым интересом, попутно расспрашивая собратьев по внутреннему каналу связи, но не получая внятных ответов, кроме «Послушай девочку» от Хаунда.
— Собственно, я — Андреа. Я пришла от… Сэма Уитвики, — имя родного отца она произнесла невнятно, смотря в проникновенные голубые окуляры, начиная в них тонуть, видя, как резко интерес в них сменяется удивлением, а после — отвращением.
— Мне это неинтересно! — возразил автобот нарезкой двух фраз из радио, выпрямившись. О подобном фокусе девушка догадывалась, зная, что ответственная за речь система в порядке, так что не стала отступать:
— Послушай, пожалуйста! Я пришла поговорить, рассказать правду. Я знаю, что он сделал и… — Бамблби её резко перебил новой нарезкой слов, махнув манипулятором:
— Неинтересно. Предателей для меня не существует. Он…
— Дай мне договорить! — резко ответила тем же Андреа, перебив его. — Я знаю, кто он и что сделал. Я знаю о предательстве. И я хочу поговорить об этом!
— Повторяю: мне это неинтересно, — уже заговорил он своим собственным голосом, полным раздражения. — Сэм Уитвики — предатель. Из-за него нас нашли. Он сдал нас, а теперь подослал тебя, струсив посмотреть мне в оптику! С какой стати я должен выслушивать всё это?
— Потому что он. — Девушка замялась, впившись ногтями в ладони, стараясь сдержаться и говорить спокойнее. — Он… он… он у-умер. От рака.
Бамблби замер, наблюдая за тем, как задрожали девичьи руки и опустилась голова, после чего он, хмыкнув, обошёл её, направившись в дальнюю часть помещения, попутно сказав то, от чего внутри у Андреа всё перевернулось:
— Заслужил.
Всё. Всего одно слово, произнесённое с напускным холодом, — и внутри у девушки произошёл взрыв, заставляющий позабыть о страхе, об обещаниях, о собственной сдержанности и, обернувшись, крикнуть автоботу в спину:
— Да как ты смеешь так говорить?!
Бамблби остановился, повернув назад. Он смерил девчонку недовольным взглядом, пропуская мимо слова товарищей, пытавшихся его остановить, после чего ответил:
— Меня предал тот, кого я считал лучшим другом. Тот, за кого я готов был умереть! Он предал меня и других автоботов. Он жалкий трус и никто более! И если он умер в муках — поделом! Так ему и надо!
Андреа казалось, что внутри неё одновременно образовалась бескрайняя пустота, в то же время заполненная вырывающимися за край эмоциями, заставляющих забыть обо всём, сквозь накатывающие слёзы.
— Да что ты знаешь обо всём этом?! Хочешь знать правду?! Хочешь знать на кого держать зло?! — её голос предательски дрожал, срываясь чуть ли не на крик. — На меня! Я — та причина, из-за которой он вас предал! Потому что он не мог дать тем ублюдкам растерзать собственную дочь! Я — его дочь, чья жизнь и безопасность стояла на кону! Я та, кто сидел с ним до конца, борясь с раком, который было не вылечить! Я была с ним, когда он корчился в муках, умоляя о возможности успеть встретиться с тобой и рассказать всё! Он весь остаток своей жизни провёл, пытаясь найти вас и на коленях просить прощения! Я — наследие этого предателя! И теперь ты смеешь что-то мне говорить?!
Она уже не замечала, как уставились на неё все присутствующие, а сам Бамблби потупил взгляд. Она не замечала, как дрожит, не в силах больше сдерживаться. Даже не заметила, как быстро оказалась возле своего рюкзака, закинув его на плечо, после чего, вновь повернувшись, не слыша никого и ничего, произнесла слова, о которых сейчас, на эмоциях, вовсе не жалела:
— Знаешь, мне кажется, что он и не предал. И не должен был корить себя, мечтая попросить прощения. Ты этого не заслуживаешь!
Не будь она на эмоциях — никогда бы не выставила средний палец в адрес огромного инопланетянина, но сейчас ей было на всё плевать. Ей хотелось забиться в угол и дать волю всему, что накопилось, но она не могла поступить так сейчас. Андреа кинулась прочь, оттолкнув вдруг оказавшегося рядом Йегера, полностью дав волю слезам лишь тот момент, когда кроссовки коснулись грунта. Она не сдерживалась, на ходу плача, коря себя за то, что вообще ввязалась во всё это, не послушав отца, обзывая себя последними словами за мнимую глупость…
Первый попавшийся под ноги большой камень — и Андреа падает на колени, получая новые синяки и ссадины на руках, наконец выплёскивая всё из себя, плача ещё сильнее, позволяя себе такую роскошь. Ей было плевать, как жалко смотрится её маленький силуэт с дрожащими от всхлипов плечами, и грязное лицо, в прилипшей из-за слёз пыли. Ей сейчас наконец было не плевать только на саму себя и собственные чувства, на всё, что она прятала внутри себя так глубоко. Обида и разочарование — лишь ключ, открывающий доступ ко всей той боли, что накопилась внутри.
Когда рядом послышались шаги — девушка обошлась лишь громким «Отвали!», но даже не стала противиться, когда её спины мягко коснулись тёплой металлической ладонью, накрывая, словно пытаясь укрыть от всего пережитого за столь короткий отрезок жизни. Бамблби, опустившись на одно колено, молча находился рядом, не произнеся ничего, мысленно ругая себя за происходящее. Ему не нужны были нотации товарищей и Кейда — он и сам осознал, что перегнул палку, когда увидел девичьи слёзы, сопровождаемые выбивающими почву из-под ног объяснениями. Он не мог знать правду, да и привык, за все эти земные годы, считать, что Сэм Уитвики — просто жалкий предатель, не задумываясь, были ли у него причины так поступить с друзьями, с которыми он прошёл огонь и воду. А теперь появилась его дочь, рискнувшая замолить грехи отца, столкнувшаяся с инопланетянином, позабывшим обо всех, кроме себя, после потери лучшего друга.