Генерал сел в кресло пилота, осмотрел панель и погрузился в раздумья. Он вспоминал молодые годы и то чему их учили в летной академии. На мгновение он даже вспомнил свои студенческие годы, казармы и товарищей, с которыми он после прослужил большую часть жизни. Добрая ухмылка появилась на его лице на мгновенье, но он тут же откинул все лишние мыли и принялся запускать аппарат.
Не прошло и минуты как реактивные двигатели зашумели и самолёт двинулся к воротам ангара.
— Центр, прием! Говорит генерал Курбатов! — обратился генерал, удерживая палец на переговорном устройстве.
— Товарищ генерал? Где вы? — послышался голос сержанта из динамика.
— Сержант, посмотрите на взлётную полосу, ангар номер 8! — произнес генерал.
— Что вы задумали? Куда вы… Неужели…
— Правильно соображаешь сынок! — уже выруливая из ангара на взлётную полосу сказал Курбатов. — Кстати, в мое отсутствие вы лейтенант будете за главного… И да, вы не ослышались, не могу же я оставить часть без офицера.
— Спасибо за доверие, товарищ генерал! Я вас не подведу!
— Вольно, солдат! — произнес Курбатов. — Отключите зенитные комплексы на время взлета. — добавил командир.
— Вас понял — отозвался солдат. — ПВО отключено, товарищ генерал! — спустя минуту добавил новоиспеченный лейтенант.
— Понял вас, земля. Докладывать мне обо всех изменениях в плане. Конец связи.
Самолёт начал движение. Набор скорости происходил быстро. И вот уже шасси оторвались от земли. Десять, двадцать, тридцать метров над землёй и вот уже самолёт стал виден лишь на радарах.
Волжаев пытался обнаружить слабое место в коконе из склизких, но таких твердых нитей, сковавших его тело как смирительная рубашка. Ноги были плотно сомкнуты, левая рука плотно прилегала к туловищу, а вот правая почему то была согнута в суставе, а ладонь оканчивалась аккурат возле лица пленника. После череды неудачных попыток пошевелить хоть одной из конечностей, правая рука все таки поддалась, видимо лопнул один из импровизированных хомутов. Хода руки хватило лишь на то, чтобы убрать липкие нити из области лица.
Лейтенант снова мог видеть, чувство тревоги от замкнутого пространства немного утихло, но за ним пришло более неприятное ощущение…липкий страх неизведанного.
— Охренеть — подумал ошарашенный увиденным солдат. — Какая же все таки мерзость.
Лейтенант обнаружил себя подвешенным посреди большого зала состоящего из черных волокон, напоминающих мышечную массу, которая словно была пропитана густой слизью. Из зала уходило множество туннелей во все стороны, а стены были испещрены множеством углублений, в которых он увидел десятки, таких же коконов, как и тот в котором он сам был затрачен. Большая часть коконов была белая, но некоторые отличались, на них виднелись багровые пятна, и если присмотреться, сама их целостность была нарушена.
— Вот дерьмо! — поняв что его может постигнуть та же участь что и хозяев тех коконов, Волжаев оживился. — Надо отсюда выбираться!
Только лишь лейтенант подумал о пробеге, как в помещении появилось двое пауков, а за ними пожаловал один из их гуманоидных командиров. Вместе они направились в сторону землянина, Волжаев было приготовился к худшему, но, не доходя пары тройки метров до него пауки арахноидов остановились напротив кокона в углу помещения. Командный паук поднял руку над коконом и легко и непринужденно провел сверху вниз по сковывающих нитям. Кокон раскрылся словно свежий шов на коже, и из него показалось лицо Горелого.
— Твою ж… — пронеслось в голове Волжаева.
Послышались стрекочущие звуки, похожие то ли на звук производимый стрекозами, то ли на пощелкивание кузнечиков. По всей видимости командный звук отдал какой то приказ и его сопровождение быстро скрылось в одном из темных тоннелей уходящий неизвестном направлении.
— Парни вы тут? — послышался голос сержанта, понемногу приходящего в себя. — Нифига не вижу. Фу! Вот черт, Лихач, это у тебя изо рта так воняет что ли?
Существо с интересом рассматривало пленника и потрескивало своими жвалами.
— Аа! Мразь, уйди прочь! — видимо приходя в себя воскликнул Егоров.
Пришелец закричал прямо в лицо сержанта, то ли дразня его, то ли стараясь его заткнуть. Это было что то среднее между леденящим душу криком лисы и плачем ребенка. Казалось, даже у Волжаева волосы стали дыбом, но он не мог посмотреть на себя и проверить это.
— Фу! Тебя мама зубы чистить не учила? — съязвил сержант.