– Понятно, – Алена чиркнула ручкой в блокноте, – скажите, Александр Сергеевич, а что же в том плохого? Ну, идет на мировом рынке экспансия транснациональных биотехнических корпораций, проталкивающих везде свой продукт. Почему бы нет? Это ведь всего лишь бизнес, зачем науке вмешиваться в эту область?
– На первый взгляд так оно и есть, – кивнул Баранов, – и все вроде верно, если бы не одно обстоятельство: трансгены несут огромный вред, последствия которого, если не принять вовремя меры, очень быстро станут непоправимыми. Однако это мало заботит транснациональные корпорации, зарабатывающие на ГМО колоссальные деньги. Девиз «Монсанто» и других им подобных: «Накормим всех голодных». Производители трансгеников сулят уменьшение затрат и повышение урожаев. Но такой девиз уже звучал пятьдесят лет назад, когда начиналось массовое внедрение в сельское хозяйство пестицидов. За это время количество голодающих в мире только увеличилось, зато токсичные остатки пестицидов и связанные с ними тяжелые металлы и химикаты загрязнили Землю, делая ее все более опасной для человека. Например, во Франции сейчас закрываются многочисленные пляжи из-за огромных выбросов на берег морских водорослей, которые источают ядовитые испарения. Водоросли эти, по мнению ученых, появились в результате мутации под воздействием попадающих в море с сельхозугодий вод, несущих в себе огромные концентрации пестицидов. Но самое тяжелое последствие всепланетной пестицидизации заключается в том, что она на долгие годы отодвинула разработку альтернативных, природных экологических средств защиты земледелия. А ведь эти средства придуманы самой природой. Тот же колорадский жук не пожирает картофель, если его выращивать по правильной, натуральной технологии. Личинка колорадского жука даже не выходит из так называемой «диапаузы», она просто спит в земле несколько лет. И урожай, получаемый таким способом, намного больше обычного. Но это не приносит прибыли агрокорпорациям. Пестицидная революция провалилась, теперь идет трансгенизация планеты.
– Скажите, – Алена пометила следующий вопрос, – в чем же конкретно выражается вред трансгенных организмов?
– Ну, на этом вопросе мы задержимся надолго, – улыбнулся Баранов, – может быть, хотите чаю или кофе?
– Кофе, пожалуйста, – согласилась она. – Но почему же надолго?
– Рисков, связанных с ГМО, очень много, и их перечисление займет много времени, – ученый включил кипятиться старенький электрический чайник, – кроме того, я рискую запутать вас в дебрях научной терминологии. Давайте я расскажу вам о самых основных опасностях и попытаюсь изложить все доступным языком.
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – улыбнулась Алена, – ведь ни у меня, ни у большинства наших читателей нет ученых степеней в биологии. А донести информацию до людей необходимо. Я думаю, в этом зачастую и заключается проблема взаимопонимания ученых и простых людей – некому перевести с ученого языка на русский!
Баранов негромко рассмеялся.
– Вы правы, Алена Викторовна. Я постараюсь быть предельно понятным. Но прежде чем мы начнем обсуждение угрозы, которую несут нам трансгеники, я хочу рассказать вам о, пожалуй, самом опасном аспекте из всех рисков генетической модификации, являющемся настоящей бомбой замедленного действия, последствия которой проявляются лишь в череде поколений, и их невозможно спрогнозировать. Это так называемый плейотропный эффект. Что же это такое?
В первую очередь необходимо отметить, что на сегодняшний день науке точно неизвестно, как функционирует геном, и даже до конца не понятно, что есть такое ген и зачем нужны многие его элементы. Например, так называемые «молчащие последовательности» – участки генома, никак не проявляющие себя в ходе онтогенеза. Зачем и для чего они нужны, за что отвечают – науке решительно неизвестно. А ведь геном эволюционировал многие миллионы лет, и было бы, по меньшей мере, наивно считать «генетическим мусором» то, чего мы понять пока еще не в силах. А исследование уже известных генных цепочек дает гораздо больше вопросов, чем ответов. Те же растения содержат в себе множество органических соединений, чей синтез обусловлен их геномом, но для чего эти соединения образуются в растениях вообще – на сегодняшний день зачастую вообще не очень-то понятно. Например, зерна кофе содержат кофеин, и люди принимают это как факт. Но зачем кофеин в таком количестве растению, не известно. А#ведь синтез кофеина не одностадийная реакция, это сложная цепочка.
Если мы рассмотрим схему получения ГМО, то увидим, что в плазмиду вставляется так называемый «целевой ген», точнее, даже некая конструкция, его включающая. На сегодняшний день не существует способа, с помощью которого можно было бы внедрить целевой ген в конкретное место генома, по желанию заказчика, например, исследователя или бизнесмена. Куда именно внедрится этот ген, зависит от случая, то есть чужой ген может внедриться и внутрь другого гена, может даже повредить его. Может он внедриться и внутрь «молчащих участков» генома.
Кстати, надо еще раз отметить, что встраиваемый ген не есть ген в чистом виде. Это некая генная конструкция, которая содержит несколько генов. Обычно, когда о какой-то культуре говорят, что она генетически модифицирована, что в ее геном внедрен определенный ген, то, как правило, имеют в виду, что внедрен один-единственный ген в одной-единственной копии. На самом деле это не так. Копий этого гена может быть много или несколько, а может быть и одна. Все зависит от случая. Невозможно сделать так, чтобы одна-единственная копия гена была перенесена в нужное место генома растения. Сколько этих копий будет содержаться в геноме после трансформации и куда именно они «воткнулись» – дело случая.
Так вот, когда в геном внедряется чужеродный ген, да еще неизвестно куда и в неизвестном количестве копий, может быть нарушена любая генная цепочка, в том числе и «молчащий участок». И если это произойдет, то не факт, что этот «молчащий» участок как-нибудь заговорит. Если реакция будет смертельной для самого организма, то трансформированная клетка не выживет и результата трансформации никто не увидит, то есть точная причина ее гибели так и останется неизвестной. Все будет списано на неудачи трансформации. Но может случиться и так, что чужеродный ген куда-то внедрится и трансформация произойдет. ГМ-организм будет создан, но никаких видимых повреждений не будет выявлено. В конечном итоге получается какое-то растение, содержащее вот этот самый ген, например, устойчивости к чему-либо. Цель достигнута.
Но стабильность созданного генома нарушена. Невозможно предугадать, как повлияет появление чужеродного гена, а точнее чужой генной конструкции в составе генома на работу окружающих чужака генов и генных цепочек. Какие изменения это вызовет? Результат абсолютно непредсказуем и может быть практически любым. Собственно говоря, это и есть плейотропный эффект. Растение даст потомство, и генетическая мутация начнет усиливаться и распространяться, так как его геном нарушен. Причем трансформация вызывает нестабильность и изменение функционирования как измененного генома, так и внедренного гена, так как сам факт модификации есть ситуация, абсолютно чуждая для них обоих. В результате потомство, в отличие от родителя, может иметь уже совсем другие свойства. В какой степени и как именно выразятся эти нестабильности – опять-та–ки неизвестно, потому что фирмы-производители ГМ-растений таких исследований не ведут, поскольку это фундаментальная работа, не имеющая, с их точки зрения, немедленного коммерческого значения. А если такие работы и ведутся, то их результаты попросту не публикуются, что лишний раз вызывает настороженность.