— Мне очень жаль, что так получилось, — сказала Насуада, и самоцветы на короне Оррина вспыхнули, когда он кивнул ей в знак признательности, — но все же нельзя, как бы тебе ни было больно, позволять своему горю диктовать тебе подобные решения. Нелегко терять друзей и близких, я это хорошо знаю, но ты должен пересилить себя — во имя своего народа.
— Пересилить себя? — насмешливо переспросил Оррин.
— Да, пересилить. Мы должны лучше других владеть собой. С нас и спрашивается больше, чем с других, и мы обязаны быть лучше своих подданных, если хотим доказать им, что достойны такой ответственности… Ургалы убили моего отца — помнишь? — но это не помешало мне заключить с ними союз, ибо это может помочь варденам. И я не позволю, чтобы хоть что-то помешало нам достигнуть поставленной цели, как бы больно при этом ни было мне самой. — И Насуада снова показала Оррину свои шрамы.
— Значит, таков твой ответ? Ты отказываешься разрывать союз с ургалами?
— Да, отказываюсь.
Странно, но Оррин выслушал ее ответ с таким хладнокровием, что она даже встревожилась. А он, еще крепче стиснув пальцами край подоконника, вернулся к прежнему занятию: стал смотреть на раскинувшийся перед ним город. Его изящные длинные пальцы украшали четыре крупных перстня, и на одном из них, с большим аметистом, была выгравирована королевская печать Сурды: украшенный ветвистыми рогами олень и побеги омелы, обвивающей его ноги, которыми он попирает лютню; напротив оленя виделся силуэт высокой крепостной башни.
— По крайней мере, — сказала Насуада, — мы пока не сталкивались с такими воинами Гальбаторикса, которые благодаря магическим чарам не чувствуют боли.
— А, ты имеешь в виду этих «смеющихся мертвецов»? — кивнул Оррин. Насуада знала, что это прозвище широко распространено среди варденов. — Да, пожалуй. Впрочем, мы и Муртага с Торном пока не видели, и это меня весьма беспокоит.
Некоторое время оба молчали. Потом Насуада сказала:
— Как прошел твой вчерашний опыт? Удачно?
— Я слишком устал, чтобы ставить опыты. Вместо этого я просто лег спать.
— Ясно…
Они еще немного помолчали, потом, словно по взаимному безмолвному согласию, подошли к столу, придвинутому к стене и заваленному листами бумаги, керамическими табличками и свитками. Насуада, взглянув на этот кошмарный натюрморт, только вздохнула. Всего полчаса назад этот стол был пуст и тщательно вытерт ее служанкой.
Она сосредоточилась на лежавшем сверху последнем донесении — общем количестве пленных, которых вардены взяли в течение осады Белатоны; имена наиболее важных особ были выделены красными чернилами. Они с Оррином принялись обсуждать это донесение, и Насуада призналась:
— Я просто не знаю, как изо всего этого теперь выпутаться!
— Можно попробовать привлечь на нашу сторону здешних стражников. Тогда нам не пришлось бы оставлять в Белатоне так много наших воинов.
Насуада снова взяла в руки донесение.
— Возможно. Но таких, кто не только пообещает нам верность, но и сохранит ее, не так-то легко найти, а наши заклинатели и без того уже перегружены работой сверх меры… Кто этих людей проверит?
— А эти, из Дю Врангр Гата, не умеют устранять последствия клятвы, сделанной на древнем языке? — спросил Оррин и, поскольку Насуада ответила отрицательно, раздраженно прибавил: — Значит, их работа пока что никаких результатов не дала?
— С практической точки зрения — никаких. Я даже эльфов спрашивала, но уничтожить действие клятвы верности, данной Гальбаториксу, не могут и они, хоть и трудятся над этим уже много десятков лет.
— Если мы не решим этой проблемы, причем достаточно скоро, здесь, у нас в тылу, неизбежно вспыхнет новая война, — сказал Оррин.
Насуада потерла виски и поморщилась.
— Да знаю я! — Еще до того, как вардены покинули свое надежное убежище в Фартхен Дуре и Тронжхайме, она пыталась предусмотреть всевозможные осложнения, с которыми их армия впоследствии может столкнуться, но то, с чем они столкнулись сейчас, оказалось для нее полной неожиданностью.
Эта проблема впервые дала о себе знать после сражения на Пылающих Равнинах, когда стало очевидно, что все офицеры армии Гальбаторикса и большая часть рядовых солдат принесли своему правителю клятву верности на языке древних. Тогда-то Насуада и Оррин и поняли, что никогда уже не смогут доверять этим людям, несмотря на все их обещания — во всяком случае, пока существуют Гальбаторикс и Империя, а может быть, и после того, как они будут уничтожены. В результате они не могли позволить тем людям, которые вроде бы хотели дезертировать из войска Гальбаторикса, вступить в армию варденов, опасаясь того, к каким их действиям может привести данная ими клятва.