Эрагон машинально потирал ушибленное плечо. Они ждали здесь уже несколько часов. Сгущались сумерки. Длинные черные тени пролегли от палаток и людей на восток, словно пытаясь дотянуться до самого горизонта. Похолодало. Комары и прочая мошка отвратительно зудели, тучами налетая с находившейся неподалеку реки Джиет.
И снова тишину разорвал пронзительный вопль Илейн.
Мужчины задвигались; даже самые опытные чувствовали себя не в своей тарелке; многие скрещивали пальцы, отгоняя беду, и перешептывались друг с другом. К сожалению, даже самый тихий шепот Эрагон слышал с удивительной ясностью. Люди шептались о том, как тяжело протекала у Илейн эта поздняя беременность, а некоторые горестно твердили, что уж если она в самое ближайшее время так и не родит сама, то будет поздно спасать и ее, и ребенка. Им поддакивали и другие, говоря: «Тяжело жену-то терять. Это и в хорошие времена нелегко, а уж здесь, в лагере, и подавно» или «Стыд-то какой, вот уж стыд! Разве ж можно в таком возрасте детей рожать?». Кое-кто винил раззаков в том, как тяжко теперь приходится бедняжке Илейн, или долгое путешествие жителей Карвахолла к варденам. И очень многие были недовольны тем, что Арье разрешили присутствовать при родах и помогать Гертруде: «Ей бы своих следовало держаться, а не совать нос, куда ее не просят! Кто ее знает, что ей на самом-то деле нужно, а?»
Все это и еще очень многое Эрагон прекрасно слышал, но делал вид, что не слышит ничего, и продолжал спокойно сидеть, понимая, что односельчане почувствуют себя не в своей тарелке, если поймут, каким острым теперь стал его слух.
Бочонок под Рораном заскрипел, когда он наклонился к Эрагону.
— Тебе не кажется, что нам стоило бы…
— Нет, — сказал Олбрих.
Эрагон плотнее завернулся в плащ. Холод уже пробирал его до костей. Но уходить он и не собирался — во всяком случае пока не закончатся мучения Илейн.
— Смотри! — вдруг воскликнул Роран.
Олбрих и Балдор тут же одновременно вздернули вверх головы.
На той стороне дороги из палатки показалась Катрина с грудой окровавленных тряпок. И прежде чем вновь успел опуститься полог палатки, Эрагон мельком увидел Хорста и какую-то женщину из Карвахолла — он не сумел разглядеть, кто это, — стоявших в изножии кровати, на которой лежала Илейн.
Искоса глянув на ожидающих в сторонке мужчин, Катрина чуть ли не бегом устремилась к костру, где Нолла и Изольда, жена Фиска, кипятили уже использованные и выстиранные тряпки.
Бочонок Рорана еще два раза скрипнул, и Эрагон почти уже не сомневался, что сейчас его брат вскочит и бросится следом за Катриной, но Роран остался сидеть рядом с Олбрихом и Балдором. Они, как и все остальные, следили за каждым движением Катрины, почти не мигая.
Эрагон поморщился, когда очередной вопль Илейн разорвал вечернюю тишину, столько боли было в этом крике.
Затем полог палатки вновь приподнялся, и оттуда вихрем вылетела растрепанная Арья с обнаженными руками. Волосы, как крылья, летели за нею, когда она подбежала к троим эльфам из числа стражей Эрагона, стоявшим в тени за ближайшей палаткой. Несколько мгновений она что-то настойчиво втолковывала одному из них — точнее, одной, ибо это была эльфийка с тонким лицом по имени Инвидия, — а потом поспешила обратно в палатку, но Эрагон успел перехватить ее.
— Как там дела? — спросил он взволнованно.
— Плохо, — честно ответила Арья.
— Но почему это продолжается так долго? Ты не могла бы как-то помочь ей?
Лицо Арьи, и без того чрезвычайно напряженное, стало прямо-таки свирепым.
— Могла бы. Я могла бы сделать это еще в первые полчаса, но Гертруда и другие женщины грудью заслоняют роженицу от меня, не позволяя применить даже самые простейшие заклинания.
— Но это же глупо! Почему?
— Потому что магия их пугает. И я их пугаю.
— Так скажи им, что не желаешь ей ничего плохого. Скажи им это на древнем языке — они просто вынуждены будут тебе поверить.