Лучники, рассыпавшись цепью вдоль крепостной стены, осыпали Сапфиру градом стрел. Жар над драконихой был столь силен, что стрелы вспыхивали прямо в воздухе и превращались в пепел. Магические стражи, которых Эрагон разместил вокруг Сапфиры, прекрасно отражали удары любого, направленного на нее, оружия. Впрочем, одной стреле совершенно случайно удалось-таки долететь до Эрагона, и она с глухим стуком ударилась о его щит, оставив на нем вмятину.
Язык пламени внезапно обнял сразу троих солдат, так быстро превратив их в головешки, что те даже вскрикнуть не успели. Остальные солдаты сбились в кучку в центре двора — точно в центре ада, — и наконечники их пик и копий поблескивали во вспышках яркого голубого огня.
Но Сапфире, как она ни старалась, так и не удалось испепелить этих воинов. В конце концов она перестала извергать пламя и с устрашающим лязгом захлопнула пасть. Во дворе крепости тут же воцарилась полная тишина.
И Эрагон в очередной раз подумал о том, что тот, кто создал для своих воинов подобную защиту, должен был быть весьма могущественным и умелым магом. Интересно, уж не Муртаг ли это? Если это так, то почему ни его, ни Торна здесь нет? Почему они не защищают Белатону? Разве Гальбаториксу так уж безразлична судьба крупнейших городов его империи?
Эрагон бросился вперед и одним ударом Брисингра срубил верхушки нескольких пик — с той же легкостью он в юности срезал серпом пучки ячменя в поле, — а потом нанес ближайшему воину рубящий удар в грудь, пробив кольчугу, словно тонкую рубашку. Фонтаном хлынула кровь. А Эрагон уже успел заколоть еще одного противника, а затем ударил щитом того, что пытался напасть на него слева, и сбил с ног не только этого солдата, но и еще двоих.
Все эти воины, как показалось Эрагону, действуют както чересчур медлительно и неуклюже, тогда как сам он, будто танцуя, с легкостью пробивался сквозь их ряды, безжалостно рубя мечом направо и налево.
Сапфира тоже действовала весьма активно: она подбрасывала воинов в воздух громадными лапищами, стегала их шипастым хвостом и перекусывала пополам одним движением своих могучих челюстей. Справа от Эрагона Арья с невероятной скоростью взмахивала мечом, и каждый взмах означал смерть еще одного воина Империи. Увернувшись сразу от двух копий, летевших прямо в него, Эрагон увидел покрытого волчьей шерстью эльфа Блёдхгарма. Тот, не отставая от него ни на шаг, сражался не менее яростно, чем Арья, вместе с другими эльфами-заклинателями, которым было поручено охранять Сапфиру и Эрагона.
Пролом во внешней стене остался далеко за спиной. Через него вардены вливались сейчас во двор крепости, но от прямого штурма внутренних стен пока воздерживались: слишком опасным было сейчас соседство с Сапфирой. Впрочем, ни Сапфире, ни Эрагону, ни эльфам и не требовалась поддержка.
Продолжая наступать, Эрагон и Сапфира существенно продвинулись вперед и в итоге оказались в разных концах просторного двора. Но Эрагона это не беспокоило. Даже без какой бы то ни было поддержки Сапфира сама легко справилась бы с отрядом человек в тридцать.
Копье с глухим стуком ударило в щит Эрагона и сломалось, оцарапав ему плечо. Он резко обернулся, увидел, что копье бросил какой-то крупный, покрытый шрамами воин с выбитыми передними зубами, и ринулся на него. Беззубый воин попытался выхватить из-за пояса кинжал. В самый последний момент Эрагон извернулся и ударил противника плечом прямо в солнечное сплетение.
Сила удара была такова, что солдат, отлетев на несколько ярдов назад и судорожно вцепившись руками в грудь, рухнул на землю.
Затем на варденов вдруг пролился настоящий дождь из стрел с черным оперением, убивая и раня людей, и Эрагон, отскочив в сторону, прикрылся щитом, хотя и был уверен, что его магическая защита по-прежнему действует. Однако проявлять беспечность было совсем ни к чему — ведь невозможно было предугадать, в какой момент кто-то из вражеских заклинателей пошлет в него такую заколдованную стрелу, которая сможет пробить любую защиту.
Горькая усмешка тронула губы Эрагона. Лучники там, наверху, поняли, видно, что их единственная надежда на победу — во что бы то ни стало убить Эрагона и эльфов. Похоже, для этих воинов не имело значения, сколько их соратников будут вынуждены пожертвовать своей жизнью для достижения этой цели.
«Вы опоздали, — думал Эрагон с мрачным удовлетворением. — Вам бы следовало бежать из Империи, когда у вас еще был шанс спастись».