Сколько мужчин, язвительно размышлял он, дважды убили своего отца?
Два Мелиорара — это не все, что принесли его визит в Визарию, а теперь и Гештальт. После резкого и бескомпромиссного объяснения Анайяби внутри Флинкса что-то еще умерло. Если раньше он чувствовал только ужасное, ужасное отчуждение, то теперь в нем была огромная пустота, как будто он стал весь внутри пустым. Ты создан, сказала ему покойная, неоплаканная Анайяби. Вы фабрикант.
Производство. Человеческое производство. Разве это не противоречие в терминах? Но тогда, сказал он себе, что такое Homo sapiens, лишенный претенциозности и самомнения, как не органическая машина? В конце концов, был ли важен процесс производства или продукт? Безусловно, Мелиорары придерживались последнего мнения. Если он верил так же, был ли он таким же, как они? Было ли в конечном счете что-то, что отличало бы его от его холодных расчетливых предков?
Этика, наверное. Мораль. Целеустремленность. Он знал, что последнему угрожала неминуемая опасность ускользнуть. Забота о других, конечно. Он был уверен, что это все еще верно, потому что следующий час он провел в поисках медикаментов, чтобы обработать раненое крыло Пипа. Внимательное изучение с помощью ручного сканера, который он обнаружил, показало, что повреждение было в основном ограничено мембраной. Со временем и заботой он должен зажить как новый. Пип снова взлетит. Будет ли он?
Проверка хронометра показала, что до вечера оставалось несколько часов. Это было, когда должен был прибыть транспорт, который Анайяби ранее невольно задействовал, чтобы отвезти своего тогда еще неопознанного гостя обратно в Тлоссен. Флинкс выйдет навстречу транспортеру, как только он появится. Было бы более осмотрительно сделать это, чем позволить потенциально сварливым посетителям взглянуть на насильственно измененный интерьер здания.
Пока он лечил Пипа, ему пришла в голову еще одна неприятная мысль. Были ли Мелиорары единственными, кто знал правду о его происхождении? Могли ли быть другие, которые следили за его прогрессом, его жизнью, его действиями все это время? Неужели Эйнт Трузензутекс и Бран Це-Мэллори действительно случайно познакомились в Дралларе много лет назад? На мгновение лихорадочное подозрение и острая паранойя угрожали подавить все остальные мысли.
Затем его размышления обратились к Матери Мастиф. Он был уверен, что в этой грубой старухе не было коварства. Если бы какое-то глубоко укоренившееся чувство, которое она испытывала к нему, было выдумано, он бы давно понял его лицемерие.
Делай шаг за шагом, часто говорила она ему, предостерегающе грозя пальцем перед его лицом. Даже если это маленький шаг.
Очень хорошо. Именно это он и сделает. Позаботьтесь о Пипе, вернитесь в Тлоссен, сядьте на его шаттл и присоединитесь к Учителю. Вернувшись в знакомую, безопасную обстановку, он мог решить, как действовать дальше. С заданием, которое Це-Мэллори и Тру поставили перед ним. С его жизнью. Если он решит, что первое стоит завершить. Если он решит, что второй стоит заняться.
Потерявшись в себе и просто потерявшись, он также потерял счет времени. Казалось, прошли считаные минуты с тех пор, как он закончил лечить Пипа, когда услышал шум приближающегося транспорта. Вправив и запечатав ее раненое крыло, как мог, он небрежно завернул ее в то самое одеяло, которое согревало его раньше, и вынес на улицу.
Пока он ждал в открытом алькове перед резиденцией, отдельные хлопья розового снега кружились вокруг него, таяли от тепла его лица или дольше задерживались на его одежде. Те мысли, которые ему удалось собрать, были сосредоточены в другом месте, на делах, людях и мирах, далеких от гештальта. Ему предстояло решить, вернуться ли, чтобы разобраться с ними, и если да, то какие вопросы задавать, какие задачи ставить. Он должен был решить не только, насколько он готов расширить себя, чтобы помочь другим выжить, но и самого себя. Реализовать такие задачи будет труднее, чем когда-либо. Придя к гештальту в надежде расширить свою реальность, вместо этого он остался с пустой оболочкой.
Приближающийся скиммер не стал кружить. Его уверенный в себе пилот опустил его прямо и точно на небольшую посадочную площадку, которая находилась перед большим расположенным поблизости складским сооружением. Моргая, чтобы отогнать снежную бурю, Флинкс побежал к нему, прижимая извивающуюся Пип как можно ближе к своей груди, не рискуя еще больше повредить ее раненое крыло. Когда он приблизился, он автоматически протянул свой Талант, чтобы выполнить беглое сканирование интерьера корабля. Был только один пилот-мужчина, чьи эмоции были сдержанными, внутренне сосредоточенными и не враждебными.