- Папа!! Папочка! Я здесь!!! Папа, открой!!!
Но никто не отреагировал на ее крик, никто не пришел на помощь, только дом, родной, теплый, любимый дом, продолжал бушевать.
Тяжелые шаги затихли внизу, хлопнула входная дверь, и все вдруг резко прекратилось. Перестали скрипеть половицы, свет больше не вспыхивал по своему желанию, мебель замерла на положенных ей местах. И только глубокие царапины на натертом до блеска паркете, да осколки битой посуды говорили о том, что в доме что-то происходило.
Девочка, прислушивавшаяся к наступившей вдруг тишине, почувствовала ее всей кожей. Ощутила словно живую. Она подскочила на ноги и метнулась к окну, отбросила в сторону легкую занавеску и прижалась лбом к прохладному стеклу.
Знакомый двор и лужайка были как на ладони. Молнии уже перестали вспыхивать, и ветер утих, разогнав тяжелые тучи и освободив от их плена вечную спутницу ночи – луну. А луна была хороша. Огромная, она висела так низко, что казалось, протяни руку и можешь прикоснуться к ней. Взять в ладони и подбросить вверх, словно мяч. И светила так ярко.
Из окна детской спальни открывался знакомый вид. Посеребренная лунным сиянием трава, застывшие, словно во сне, исполинские деревья. Старый фонтан, вода в котором всегда была мутной и темной, располагался как раз напротив высокого крыльца, чуть в стороне от него, на прочной дубовой ветке висели детские качели, на которых сиротливо лежал забытый с вечера медведь. И луна…
Луна светила так ярко, что рассмотреть происходящее можно было в мельчайших деталях. Тонкая фигура, с распущенными по плечам темными волосами стояла на высоком бортике фонтана. Ее силуэт отчетливо выделялся на фоне ночи. Бледная кожа казалась перламутровой, тонкая ночная рубашка обрисовывала тело, темные волосы, словно плети, висели вдоль спины.
Женщина просто стояла на узком бортике фонтана, запрокинув голову вверх, словно бы любуясь луной, подставляя лицо ее призрачному сиянию. Глаза ее были закрыты. А лицо бледно, как диск луны…
- Хелен! – мужчина выскочил на крыльцо и замер на миг, сраженный страшной картинкой. – Хелен, остановись!
Но женщина не обратила на него никакого внимания. Она даже не шелохнулась, не повернула головы, продолжала стоять…
И снова пришел зов. На этот раз он был такой силы, что лопнули все лампочки в доме, а на окнах первого этажа появилась тонкая паутинка трещин.
- Хелен!!! Нет!!! – мужчина рванул вперед, но было уже поздно.
Повинуясь зову, женщина, что до этого момента стояла, не шелохнувшись сделала шаг вперед. Один лишь шаг. Всего один.
И девочка закричала, в тот момент, когда из фонтана вверх взметнулись черные щупальца, в мгновение ока, опутывая тонкую женскую фигуру и утягивая ее в воду. Она кричала и кричала, колотила маленькими кулачками по оконному стеклу, силясь привлечь к себе внимание… звала маму… но никто так и не услышал ее крика.
Глава 1.
Холод сковал тело, ледяным дыханием пробежался по коже, проник внутрь, замораживая. Сковывая сердце в ледяную броню.
Страшно.
Нет сил пошевелиться. Убежать. Спрятаться от жуткого пейзажа, что простирается насколько хватает глаз.
Знакомый двор, залитый призрачным сиянием. Скошенный газон и деревья, что застыли нерушимыми исполинами, протягивая изломанные ветви-руки к небу. Словно бы в немой молитве обращаются они к высшим силам. Просят…
О чем? Кто бы знал. Они не шелохнутся. Не тревожит легкий ветерок раскидистые кроны, не шелестят, переговариваясь, листья, не скрипят рассохшиеся стволы. Тишина. Мертвая. Душная. Она обволакивает, словно коконом, забивается в легкие, сковывает движения.
Жутко.
Старая береза с кривой веткой, на которой безжизненно висят детские качели. И медведь… коричневый, лохматый, с блестящими пуговками-глазками и носом-сердечком. Любимый ранее. Теперь же… брошенный. О нем забыли. Оставили в одиночестве. Бросили небрежно на траву. Он смотрит в небо своими безжизненными глазами. О чем думает? За кого молится этой ночью.
И луна, что висит низко-низко, словно в сетях, запутавшись в кронах деревьев. Она бы может и рада была вырваться, подняться повыше, спрятаться за облаками. Да нет сил разорвать путы. Не отпускают на волю, крепко держат тонике на вид, но удивительно прочные ветви, притягивают ближе к земле. Вот и висит она над землей низко-низко, озаряя округу призрачным светом своим и тени плодит. Чернильно-черные, будто бы изломанные.