В черной бездне глаз вдруг загорелся огонек. Словно болотник, он мигнул и пропал, чтобы вскоре появиться снова.
Сердце екнуло, дрожь пронеслась по моему телу, а рука непроизвольно потянулась к поясу, где было пристегнуто табельное оружие. Но сделать я ничего не успела. В следующее мгновение наваждение пропало. Я зажмурилась на миг, а когда снова распахнула глаза, не сдержала облегченного выдоха. Передо мной сидел все тот же Дэн. Веселый, неунывающий, бесшабашный Дэн. И он с легким удивлением в карих глазах смотрел на меня, словно бы спрашивая взглядом: «Что случилось?»
- Куда едем? - решила нарушить затянувшееся молчание. Голос не слушался и в конце этой короткой фразы, я закашлялась.
- Ты не знаешь? – удивленно воскликнул Дэн и тут же, покачал головой с неодобрением. – Ну, Старински, верен себе, как и всегда.
- На то он и начальник, - хмуро пробурчала я, негодуя на собственное поведение. Становлюсь слишком мнительной и чересчур импульсивной. Для инквизитора это непозволительная роскошь. – Так что стряслось такого, что подняли по тревоге?
- Так не в первый же раз, - пожал плечами Дэн. – За эту неделю уже вторая зачистка.
- Ты мне зубы не заговаривай, - резко осадила я. – К чему мне готовиться?
- Едем брать Марка, мать. Так что готовься… ко всему готовься. Сама знаешь, эта тварь верткая. И зубастая.
- Ого, - впечатлилась я, отворачиваясь от Дэна.
В окно смотреть не хотелось – чего я там не видала глухой ночью, а вот поразмыслить следовало.
Марк – это не просто какой-нибудь заштатный колдунишка или доморощенный некромант, коих в последнее время развелось столько, что плюнуть некуда. Эта рыбка покрупнее будет. Настоящая акула, безжалостная и кровожадная. Ему и годков-то уж, поди, за сотню перевалило, ну, по крайней мере, в ориентировке указывают: «возраст неустановлен, предположительно долгожитель». И это говорит уже само за себя. Поскольку, чем старше тварь, тем она опытнее, а значит сильнее и хитрее. Да и потом, Марка этого, уже не один раз взять пытались – все без толку. Силен, гад и не отягощен моральными принципами. В той же ориентировке черным по белому указано: «по возможности, живым не брать». Что и неудивительно, поскольку кому захочется охранять такую мразь, да и где его содержать? Тюрем в инквизиции не предусмотрено. Наши клиенты все как один смертники и после допроса отправляются прямиком на эшафот. Исключений, насколько мне известно, еще никогда не было.
- Как на него вышли? – поинтересовалась я. Да, признаюсь, меня мучило любопытство, потому как за этой тварью столько лет уже инквизиторы по всему миру гонялись, а все никак не могли не то, чтобы взять – даже обнаружить не получалось.
- Да, не поверишь! – воскликнул Дэн. – По наводке. Наши два дня назад зачищали Живенское кладбище, обнаружили там вспышку аномальной активности. Приехали, а там… дети. Как есть, сосунки, старшему не больше шестнадцати, а все туда – в некроманты великие метил. Кошек резал, да курам головы сворачивал, рассчитывая силу великую обрести. – Был у моего напарника один огромный недостаток – нормально рассказывать он не умел. Обязательно нужно было вклинить в разговор кучу пояснений, выводов, никому не нужных деталей, собственных размышлений. Вот и сейчас он заливался соловьем, в красках описывая, как силовики приехали на Живенское кладбище, как стали сужать контур, как шаг за шагом приближались к центру – тому самому алтарю, на котором, согласно правилам, совершалось жертвоприношение. – И вот идут они, значит, идут. И все недоумевают, что не так? По всем признакам обряд проводится, воняет так, что хоть фильтры в нос вставляй, а ни гули, ни какая другая мерзость под ноги не бросается.