Почти не страшно.
Не желая испытывать свою выдержку сверх меры, он все-таки закрыл глаза.
*
Спустя немного времени он, застегнувшись и оправив рукав блузы, успокоенно устроился на подушках и прикрыл глаза. На сегодня все.
Рука немного побаливала после укола, но это пустяки, рассосется. А дышать стало легче, может быть, удастся спокойно заснуть.
Дана тихонько подошла, поправляя и застегивая пиджак. Присела рядом, на пушистый ковер, облокотилась на край постели и подперла рукой голову.
— Как вы? — спросила она с мягким сочувствием.
— Уже лучше.
— Мне показалось или что-то не так? Я вам сделала больно?
Что ответить? Что дело не в боли, просто ему от одного вида иглы становится дурно? Что он всю жизнь скрывал эту слабость, но так и не смог от нее избавиться? Глупость какая!
— Ничего, Дана. Все в порядке… Вы молодец.
Она улыбнулась:
— Хорошо. Теперь вам нужно отдохнуть.
Лафонтен понял, что она сейчас уйдет, и приподнялся на локте:
— Дана, подождите.
— Да?
— Вы не передумали?
Она приподняла было брови, но почти сразу недоумение сменилось упрямой морщинкой возле губ:
— Я же обещала.
— Я освобождаю вас от этого обещания. Подумайте еще раз.
— Я не беру назад своих обещаний. Если вам не нужна моя помощь, я навязываться не буду. Но, по-моему, нужна.
— Боже мой, — он откинулся на подушки, не зная, смеяться или сердиться. — Таких строптивых секретарей у меня еще не было!
— Ну так сделайте мне завтра выговор, — снова улыбнулась она, поднимаясь на ноги. — А теперь отдыхайте. Спокойной ночи.
Роше вышел из комнаты последним и прикрыл за собой двери. Немного погодя дверь снова отворилась, пропуская Патрика.
— Я устроил мадам в угловой комнате, — сказал он, обходя и закрывая окна.
— Да… хорошо.
— Она просила разбудить вас в три часа ночи.
— Да. Спасибо, Патрик, ты свободен.
Камердинер включил ночник, погасил верхний свет и удалился. Снова оставшись один, Лафонтен улегся поудобнее и прикрыл глаза.
А в три часа ночи надо проснуться…
Ничего, Роше сказал, что это только в первую ночь. Один укол можно вытерпеть, к тому же у Мадлен тоже легкая рука, он помнил еще по клинике.
Но все равно — это будет не Дана.
Каким новым и приятным было чувство от прикосновений ее рук! Он, наверно, только сейчас понял, что за три года знакомства и совместной работы она касалась его первый раз.
Как странно. Он так хорошо ее знал: каждую черточку лица, каждый завиток волос, родинку на плече, запах ее любимых духов.
И он знал, что девочка к нему неравнодушна, хотя и считал это чувство не более серьезным, чем влюбленность молодой студентки в пожилого профессора. Бывает, конечно, что и профессора ответно влюбляются в молоденьких студенток…
Вот только ему-то сейчас это надо ли?
========== Глава 4 ==========
Он докурил сигарету и отвернулся от окна. Потом прошел к столу, сел и снова придвинул к себе папку с сегодняшними донесениями.
Сверху лежал лист, только что отдельно принесенный Даной.
«8 октября неизвестными была предпринята попытка похищения Энн Линдси, бывшей подруги Бессмертного Дункана МакЛауда. Похищение сорвалось благодаря помощи А.Пирсона. Участие в деле других Бессмертных не доказано, но я считаю нужным обратить внимание Службы безопасности на этот инцидент. Характер информации, использованной похитителями, позволяет заподозрить источник среди Наблюдателей либо бывших Наблюдателей, ушедших в отставку четыре года назад. Джозеф Доусон».
Лафонтен отодвинул донесение, поместив лист в ряд с еще тремя такими же.
Очередная попытка несанкционированного доступа к Центральной Базе. Исчезновение Бессмертного Грегора Пауэрса. Столь же таинственное исчезновение четы Валикуров. Использование неизвестными лицами информации из архива Наблюдателей.
Если многолетнее чутье напрочь ему не изменило, эти происшествия связаны, особенно с учетом недавних событий с участием некоего Джеймса Хортона. Лафонтен до сих пор не мог простить себе того, что сам не довел до конца расследование столь масштабного дела. Такие дела имеют привычку выскакивать с продолжением.
Итак, на руках у них очередной кризис.
— Дана, — произнес он, включив внутреннюю связь, — соедините меня с начальником спецгруппы. И выясните, где сейчас Джозеф Доусон.
— Да, месье Антуан, — отозвалась она.
Спустя минуту снова раздался ее голос:
— Крис Бэйкер на линии.
Лафонтен поднял трубку:
— Добрый день, Крис. Вы получили последнее сообщение?
— Здравствуйте, месье Лафонтен. Если речь о попытке похищения Энн Линдси — да, получил.
— Что скажете?
— Доусон знает больше, чем написал в рапорте. Поговорить с ним?
— Я поговорю с ним сам. Что еще?
— Я уже запросил сведения обо всех агентах, ушедших в отставку в тот период. Пока больше ничего.
— Хорошо. Обо всех новостях докладывать мне немедленно. И… установите внешнее наблюдение за Джеком Шапиро.
— За Джеком Шапиро?
— Вас что-то удивляет?
— Нет, но… Дело том, что за последний месяц Джек Шапиро попадался нам на глаза дважды. Подозревать, что это неслучайно, причин не было — до сих пор.
— Вот как. Тогда тем более есть повод присмотреться к нему попристальнее.
— Будет выполнено.
Лафонтен отключил связь и снова задумался.
Дело, которому предстоит стать последним в его биографии Верховного Координатора, — расследование заговора. Дело, которое открыло ему путь к высшей власти, — тоже расследование заговора. С чего начали…
Случайность это или знак судьбы?
*
…В кресло Гроссмейстера Клод Валера перебрался с должности Регионального Координатора Северной Европы. Был он из числа тех, кто у шефа Службы безопасности на подозрении просто по умолчанию. Очень уж скользким казался этот тип, отличавшийся бесстыдством, злопамятностью и страстью к мелким интригам. Такие люди обычно бывают не в ладах с законом, и подозрения Лафонтена носили практический характер: возможные преследования со стороны властей не нужны руководителям даже нижних уровней, не говоря уж о Региональных Координаторах. Мирскую деятельность Валера тщательно проверяли, но ничего противозаконного не выявили. Лафонтена это не успокоило, он чуял подвох.
В свое время, когда Трибунал только утвердил назначение Валера на должность Регионального Координатора, Лафонтен озвучил свои подозрения Гроссмейстеру. Берк выслушал внимательно, не отмахнулся, как от незначащей чепухи. Но спорить с Трибуналом, имея только аргумент «Ну вот не нравится он мне!», бессмысленно, а более весомых оснований, увы, не нашлось. Валера был умным, ловким, имел массу полезных связей и недурные организаторские способности. В Орден пришел давно, еще в молодости, в нарушениях правил и запретов ни разу уличен не был. Тем более что в качестве Регионального Координатора ему предстояло работать в паре с Густавом Бергманом, человеком опытным, надежным и способным заметить, если вдруг что-то в делах пойдет не так. «Но разумеется, вы, герр Антуан, можете установить и дополнительный контроль за его деятельностью — по своей линии. И получить основания для предметного разговора…»
Разумеется, он мог установить дополнительный контроль. И разумеется, установил. Но основания для предметного разговора так и не появились. Либо Валера в самом деле был чист, либо мастерски скрывал свои подпольные занятия — все четыре года работы с Бергманом.
Но как все это объясняло его столь внезапный карьерный взлет?
Еще в бытность исследователем Лафонтен тщательно изучал историю Ордена, и в числе прочего — биографии всех Верховных Координаторов за последние сто пятьдесят лет. Это были очень разные люди, схожие между собой только в некоторых чертах характера. Сила, бесстрашие, абсолютная честность и умение находить грань, за которой следование правилам перестает быть благом — все то, чем в полной мере был наделен и Альфред Берк. А вот Валера ни одним из этих качеств не обладал. Да и организаторские способности, упомянутые в числе его бесспорных достоинств, не соответствовали масштабу претензий. При всей своей ловкости он оставался посредственностью, неведомо как поднявшейся много выше своего уровня.