*
…Сегодняшний вечер ему предстояло провести в компании Роше. Профессор не приглашал его в клинику, приезжал сам, и сегодня был как раз такой день.
Осмотр получился долгим и дотошным; лежа в постели, Лафонтен наблюдал, как Роше записывает результаты — это был хороший повод смотреть в нужную сторону. Стол был справа от кровати, а налево лучше было не оглядываться. Хотя капельницы доставляли ему не столько неприятных ощущений, как шприцы. А может, это Роше распорядился добавлять в раствор какой-нибудь транквилизатор.
Спать не хотелось, но было тихо и спокойно. Немного досаждала боль в месте пониже спины, но она уже почти прошла.
Он улыбнулся про себя. Роше, перед тем, как делать очередную инъекцию, осмотрел его руки выше локтей и остался очень недоволен. Пошептался с Мадлен, потом выслал ее из комнаты и, вернувшись к кровати, сказал:
— Друг мой бесценный, врачи не зря считают самой подходящей для уколов совсем другую часть тела. Не нужно себя мучить, тем более при твоих фобиях. Мы не в офисе, я не женщина, так что развязывай пояс и ложись на живот…
Прохладные пальцы мягко коснулись запястья его правой руки, лежавшей поверх одеяла. Он открыл глаза и увидел рядом с собой Роше.
— Извини, — сказал профессор, присаживаясь на край кровати и глядя на наручные часы. — Не хотел тебя будить.
— Я не спал, — откликнулся Лафонтен.
Роше, сосчитав пульс, выпустил его запястье и заметил:
— И чему ты улыбаешься, если не секрет? Последнее время улыбка на твоем лице — гость нечастый.
— Да так, вспомнил кое-что. Последний раз медсестру со шприцем я допустил до своей задницы в шестнадцать лет. И сказала-то она что-то совсем невинное, но я же мальчишкой совсем был. И жутко оскорбился. И с тех пор…
— Ну вот, повод вспомнить молодость, — не сдержал улыбки Роше. — Признайся, так ведь легче?
— Легче, — признался Лафонтен. — Но в офисе все будет по-старому.
— Упрямец, — вздохнул профессор. — Как твоя Дана? Справляется с новой ролью?
— Справляется.
— Беспокоишься за нее?
— Как тебе сказать. Она… выполняет одно задание, дело может оказаться опасным… Она не из пугливых, но все-таки…
— Девочка любит тебя, Антуан, — без всякого перехода заявил Роше.
— Я знаю, — тоскливо усмехнулся он. — Знаю, Луи. Но что дает ей эта любовь? Роль сиделки при больном старике? А если я еще начну отвечать взаимностью… Пусть лучше думает, что я ничего не замечаю.
— Ну и напрасно, — вздохнул Роше. — Я бы сказал…
Заливистая трель телефона прервала его фразу.
— Луи, будь добр, передай трубку.
— А может, послать всех к черту? Ты же отдыхаешь.
— Эту линию используют только в экстренных случаях. Что-то случилось. Нужно ответить.
Он взял телефон и, глянув на номер, нахмурился.
— Слушаю вас, Джозеф.
— Простите, что беспокою, господин Лафонтен, — послышался в трубке встревоженный голос. Доусон, похоже, от волнения не заметил, что говорит по-английски. — Дело спешное… Митос исчез.
— Что? — Лафонтен, забыв о капельнице, дернулся сесть на кровати; Роше охнул и схватил его за плечи, прижимая к подушкам. — Как — исчез? Когда?
— Сегодня днем я сообщил ему о том, что Марка Дюпре объявили в розыск. И больше никто с ним связаться не смог. Дома его нет, машины тоже нет, телефон отключен. У меня дурное предчувствие…
— Какое, к дьяволу, предчувствие! — сорвался Лафонтен. — Это катастрофа! А остальные ваши подопечные?
— Аманда и Ник Вольф прячутся в городе. Кедвин пока дома, но тоже не задержится. Ричард Бертон и Мишель Уэбстер должны скоро уехать — может, уже уехали. Больше никого не осталось.
Четкий и обстоятельный ответ подействовал успокаивающе. Немного.
— Да, понятно. Спасибо. Продолжайте работать. Если случится что-то — докладывайте в любое время.
— Так точно.
Он отключил связь и тут же набрал другой номер.
— Крис? Почему от вас нет донесений? От кого я должен получать самые свежие данные, черт возьми!
Голос начальника спецгруппы звучал утомленно:
— Простите, месье Лафонтен. Я надеялся получить более внятные сведения.
— Крис, что у вас не так?
— Двое моих парней ранены, одного отвезли в больницу.
— Значит, об исчезновении вашего объекта вы не знаете?
— Предполагаю. Нас сбили со следа. Я даже не понимаю, в какой именно момент.
— Кто?
— Если бы я знал! Но это не рядовые агенты точно. Это кто-то, знающий о существовании спецгруппы и знакомый с нашими методами работы.
— Понятно. Что думаете делать дальше?
— То же, что и до сих пор — искать и выяснять. Еще раз прошу прощения за задержку.
— Извинения принимаются, но первый и последний раз. Ищите. Обо всех новостях докладывайте лично мне. И немедленно!
— Будет исполнено.
Он отключил связь и молча протянул аппарат Роше.
Тот взял телефон и вернул на прикроватный столик. Лафонтен снова откинулся на подушки и прикрыл глаза.
— Проклятие! Они его все-таки упустили.
— Что случилось? — осторожно спросил профессор. — Мир уже пора спасать?
— Можно сказать и так, — тихо отозвался Лафонтен. — Но черт побери, кто же это?
========== Глава 7 ==========
…Звонок по экстренной линии раздался около шести часов утра.
Лафонтен выслушал краткий доклад шефа спецгруппы и сразу поднялся с постели, несмотря на протесты дежурившей у него в эту ночь Катрин.
В начале восьмого он был в штаб-квартире; оперативный отчет о событиях прошедших после исчезновения Митоса дней и, особенно, последней ночи лежал на столе секретаря. Верховный забрал папку, ушел в свой кабинет и занялся изучением отчета. Ему докладывали обстановку постоянно, но полная картина событий начала вырисовываться только сейчас. Члены Трибунала тоже были извещены и скоро должны были собраться, а к совещанию следовало подготовиться.
В половине восьмого позвонил Деннис Грант.
— Доброе утро, месье Антуан.
— В кои-то веки действительно доброе. Ваши коллеги собрались, Деннис?
— Да, все в сборе. Можем начинать.
— Прекрасно.
Он положил трубку, собрал в папку отчет и кое-какие из своих записей и отправился в зал заседаний.
Все трое Трибунов были уже там. Денниса Гранта срочное донесение застало не дома, судя по его одежде: вместо обычного строгого костюма сегодня на нем был тонкий темный свитер под серым пиджаком. Второй Трибун Филипп Морен тоже выглядел малоофициально, очевидно сочтя раннее пробуждение поводом не надевать галстук. При своей полноте и вечной одышке галстуки и тугие воротники он вообще не любил, но в рабочее время носил. Сейчас он волновался, то поглядывая на часы, то принимаясь крутить в пальцах ручку. Третий — Акира Йоши — единственный выглядел и вел себя так, будто спустился в зал в разгар обычного рабочего дня, и ничего особенного в разбираемом деле нет.
С отчетами спецгруппы ознакомиться успели все, но картина складывалась неполная. Начать совещание решили с истории Марка Дюпре. Он объявился ночью, пришел в бар к Доусону, насмерть перепуганный, но живой и здоровый. Ребята Доусона за ним присмотрели, а ближе к утру доставили в штаб-квартиру. Грант распорядился повременить с допросами и предоставить непутевому агенту самому рассказать, что с ним произошло. Лафонтен с ним согласился. Пусть расскажет, так проще заметить, если парень начнет врать и выкручиваться.
Дюпре оказался щуплым, неприметной наружности пареньком, на вид — почти подростком. В присутствии всех разом высших орденских чинов он оробел и притих, но говорить все-таки начал.
Лафонтен слушал сбивчивый рассказ, мысленно сопоставляя его с данными и выводами последних отчетов.
Итак, сначала кто-то похитил Наблюдателя, приставленного к Митосу. Потом исчез и сам Митос. Вопрос: что особенного в этом случае в сравнении с остальными? То, что прежде похитители не трогали Наблюдателей своих жертв. По словам Дюпре, они если и знали, что в их руках оказался Старейший, то ничем это знание не выказали. Разве что держали отдельно. И как-то они заставили Митоса пойти с ними на сделку, по которой он сдал им Кедвин.