— Доброе утро, отец.
Лафонтен вздрогнул и поднял голову. В самом деле, потерял форму! Застать его врасплох раньше было задачей практически невыполнимой. А вот же, не услышал шагов и взгляда чужого не почувствовал.
— Здравствуй, Арман. — Он подождал, пока сын сядет в кресло рядом. — Какие новости… в большом мире?
— Главная новость — твоя внезапная болезнь. Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно. Чувствую себя старой развалиной. Хуже всего, что это, видимо, надолго.
— Что говорит Роше?
— Пока ничего. Только руками разводит — мол, сам виноват, раньше надо было лечиться… А как твои дела?
— Все в порядке, — улыбнулся Арман. — Думаю, со своей проблемой я управлюсь. Да, Джек Шапиро интересовался твоим здоровьем. Спрашивал, когда можно будет нанести визит.
— Ничего удивительного, — Лафонтен выпростал из рукава левую руку и посмотрел на тяжелый золотой перстень с символом Ордена. — Мне придется уйти от дел, Арман. Конечно, на время… И Шапиро на это время достанется очень много власти. Немудрено, если у него глаза блестят больше, чем следует.
— Этому нужно воспрепятствовать?
— Не знаю. Но… просто будь осторожнее.
— Почему именно я?
— Потому что в любом конфликте ты двойная мишень — и благодаря своей репутации, и из-за меня.
— Мне не нравится твое настроение, отец, — тихо произнес Арман. — Ты еще никуда не уходил, а уже ждешь каких-то интриг.
— Может быть, да. А может, нет. Посмотрим.
В холл выглянула молоденькая медсестра:
— Прошу прощения… Месье Лафонтен, доктор Роше просил вас вернуться в палату.
— Вот видишь, — хмыкнул он, глянув на сына. — Шапиро придется подождать с визитом. Здесь время встреч назначаю не я.
— Непохоже, чтобы тебя это огорчало, — заметил Арман, поднимаясь на ноги.
— Так и есть, — кивнул старший Лафонтен, нашаривая за креслом трость и тоже вставая. — Знаешь, иногда возможность не принимать решений и просто плыть по течению — огромное благо…
Он вернулся в палату, чувствуя себя непривычно усталым даже от короткого разговора с сыном. С помощью все той же сестрички выпутался из халата и лег в постель.
Спустя пару минут появился Роше.
— Ну-с, как настроение после прогулки?
Лафонтен глянул на него, ожидая улыбки, но лицо Роше было серьезно.
— Очень плохо.
— Так я и думал, — профессор повздыхал и покачал головой. — Увы, результаты обследования тоже неутешительные. С ног тебя свалил сердечный приступ, но проблема эта не единственная.
— Жить-то буду? — с мрачным юмором поинтересовался Лафонтен.
— Может, и будешь, если научишься слушать мои советы, — предельно серьезно отозвался Роше. — Месяц ты проведешь здесь, в моей клинике. Дальше будет видно.
— Месяц?
— Первый курс лечения. Потом — санаторий где-нибудь на морском побережье и реабилитация.
— И… как долго? — Против воли, голос Лафонтена дрогнул.
— Не знаю, — тихо ответил Роше. — Но не меньше года. Может быть, лучше будет тебе совсем удалиться от дел?
— Нет, — сказал он кратко. — Еще не время.
*
Тихий стук в дверь отвлек его от воспоминаний.
— Месье Антуан? — Дана осторожно заглянула в кабинет. — Можно?
— Конечно. — Он снова повернулся к столу и мысленно отодвинул недавние тревоги. — Слушаю вас.
— Я хотела сказать, — начала она, сев и положив на стол папку, в которой обычно приносила срочные сообщения. — Простите, вы были правы. Мне не нужно было затевать эти игры с Камиллом.
Он напряженно выпрямился:
— Дана… Что-то случилось? Что?
— Да в общем, ничего. Я просто больше не хочу с ним встречаться. — Она глянула на него виновато и снова опустила глаза. — Я не узнала ничего, касающегося дела. Только то, что он меня все-таки обманывал.
— В чем, Дана? Что вы такого узнали?
— Его сердце принадлежит другому человеку, — с болезненной усмешкой проговорила она. — А со мной… Наверно, ему просто захотелось разнообразия. Ну, или вызвать ревность.
— Постойте… Что значит — другому человеку?
— Вот что, — с досадой произнесла она, выдергивая из папки лист бумаги.
Лафонтен взял бумагу. Это был снимок, отпечатанный на принтере, но на снимке была другая фотография — красивая, в резной рамке.
— Откуда это?
— Лежало у него в ящике прикроватной тумбочки. Видимо, спрятал перед моим приходом… Не хочу больше ни видеть его, ни слышать. Больше никаких сведений я добыть не смогу.
— А больше и не надо, — тихо произнес Лафонтен. — Розье знает, что вы нашли это?
— Нет, его не было в комнате. Я пересняла и положила на прежнее место. Извините… Я пойду.
Она встала и повернулась к выходу.
— Подождите.
Он тоже поднялся, обошел стол. Остановился рядом с ней.
— Дана.
— Я знаю, что об этом нужно молчать.
— Я знаю, что вы это знаете. Что еще там произошло? Чем вы так расстроены?
«Если этот щенок позволил себе лишнее…»
Она помолчала, по-прежнему глядя в сторону.
— Да как будто ничего и не произошло. И знала ведь, с самого начала, что может быть обман. Но зацепило что-то, бывает же… Это ничего, пройдет. Просто неприятно.
— Дана…
Она быстро улыбнулась, мотнула головой и все-таки ушла, не дожидаясь разрешения. Лафонтен проводил ее взглядом, потом снова сел за стол. Посмотрел на снимок.
Кадр был схвачен очень удачно, хотя снимок и не походил на постановочный.
Мужчина, одетый только в купальные плавки, — высокий, великолепно сложенный, с растрепанными, еще влажными после купания темными волосами. Деннис Грант. Это он на снимке подставлял лицо солнцу и ветру, стоя на палубе прогулочной яхты. Яркий солнечный свет обливал его фигуру, оттеняя каждую линию и каждый мускул… Он был просто чертовски красив и привлекателен — именно в этот момент.
Друзья не дарят друг другу такие фотографии. И тем более не ставят их на тумбочки возле кровати. И Грант никогда не позволил бы хранить у себя такой снимок другому мужчине — если бы тот спросил разрешения. Но мог ведь и не спросить…
Говорят, если Бог хочет наказать, то лишает разума.
Попытка Розье завязать любовную интригу с Даной. Статистика запросов, указывающая на отступничество Гранта. И теперь — прямое свидетельство связи между Грантом и Розье, связи иной, чем дружеская.
Это слишком просто. В сложных делах не бывает такой очевидности.
Я схожу с ума, мысленно сказал себе Лафонтен, продолжая разглядывать фотографию. Я точно схожу с ума…
========== Глава 8 ==========
…— Значит, генератор — не миф, — задумчиво произнес Лафонтен, крутя в пальцах незажженную сигарету.
— Увы, — со вздохом пожал плечами Джозеф Доусон. — А изобретатель оказался хитрым. Если бы мне сказали, что он сможет скрыться от Митоса!
— Это, полагаю, вопрос времени, — заметил Верховный, пряча сигарету обратно в портсигар. — Кстати, он не предлагал вам поучаствовать в поисках?
— Митос? Нет… даже наоборот. Сказал, что не даст эту информацию в руки Наблюдателям. А изобретателя уничтожит вместе с его изобретением.
— Хм-м… Откуда же такая категоричность?
— В последнее время мы дали слишком много оснований для недоверия.
— Тут вы правы, — нехотя согласился Верховный. — Но мы, тем не менее, в стороне остаться не можем. Только наблюдать и делать выводы для такой ситуации маловато.
Они сидели в аудитории Академии, где Доусон вел занятия с будущими Наблюдателями. Сейчас аудитория была пуста.
Лафонтен никогда не показывался в Академии во время перерывов; сейчас до конца лекции оставалось менее четверти часа, и он счел, что разговор пора заканчивать.
— Ну что ж… Инструкции остаются прежними — держите глаза открытыми, обо всех новостях сразу извещайте соответствующие службы либо меня лично.
— Да, сэр, — кивнул Доусон, вставая с места.