— Скажите, месье Лафонтен, на чем основаны ваши подозрения? Может быть, нам воспользоваться еще чем-то, вновь обнаруженным?
— Увы, нет, — ответил Верховный. — Остальное на уровне догадок, причем таких, о которых лучше не рассуждать вслух даже нам с вами. Во всяком случае, пока ваши поиски не дадут результат.
— Хорошо, — кивнул Бэйкер и встал. — Я могу идти?
— Да, конечно. И еще…
Лафонтен внимательно посмотрел на выжидательно замершего Бэйкера и сказал прохладно:
— Ваша прошлая ошибка стоила нам очень серьезной потери. Если вы допустите промах сейчас, это дело будет в вашей карьере последним.
— Я понимаю, — отозвался Бэйкер. — Я не допущу ошибки.
— Прекрасно. Идите.
Дверь за Бэйкером захлопнулась.
Лафонтен поднялся с места и подошел к окну. Достал портсигар, но закурить не успел — дверь снова стукнула. Он оглянулся.
На пороге стояла Дана.
— Я подставила его? — тихо спросила она.
— О чем вы?
Она пересекла кабинет и остановилась прямо перед ним.
— Я подставила его, верно? Камилла Розье?
Вот так поворот. Она-то откуда это взяла?..
— Но так нельзя! — она чуть не плакала. — Он обошелся со мной нехорошо, но это еще не повод…
— Дана, — прервал ее Лафонтен. Шагнул к ней и, мягко коснувшись ее подбородка, заставил поднять голову. — Что вы такое себе придумали?
Она замерла.
— Я видела запрос, который вы давали в информационную службу. И еще раньше, разные мелочи… А сейчас у вас был Бэйкер! И я…
— И вы решили, что Розье под колпаком из-за неудачного романа с вами? Вы в самом деле считаете меня способным на такую низость?
Она несколько мгновений смотрела на него, распахнув глаза, потом тихонько вздохнула и натянуто улыбнулась:
— Простите… Я растерялась, и мне показалось…
— Это вам только показалось.
— Но он же… на самом деле под колпаком?
— Да. Но не потому, что дурно обошелся с вами.
Она поспешно отодвинулась на шаг и отвернулась, смахивая слезы. Ну вот что ей взбрело в голову и что с этим делать?
— Дана, я не могу объяснить вам всего сейчас. Но со временем вы все узнаете и все поймете.
Она кивнула. Сказала тихонько:
— Извините… — и пошла к двери.
Он посмотрел ей вслед, вздохнул и, снова повернувшись к окну, достал сигарету. Все-таки в Дане он не ошибся…
*
…Он мог наблюдать за ней часами — как она плещется в море, или играет в волейбол, или валяется на песке, перелистывая журнал и жуя яблоко. Просто смотреть, зная, что, нарезвившись, она придет к нему — как случалось теперь каждый раз, когда они проводили время отдыха вместе. А такое бывало во все ее выходные.
Ей нравилось разговаривать с ним, нравилось слушать его. Она любила рассказы об истории городов и мест, где побывала сама, о политических интригах и анекдоты из жизни исторических знаменитостей, благо и того, и другого, и третьего Лафонтен знал предостаточно. И, видимо, ей доставляло удовольствие просто быть рядом.
Как и ему. Даже если просто смотреть на нее издалека и думать о своем.
Какими бы радужными ни были письма Джека Шапиро, Лафонтен им уже не верил и на душе у него было неспокойно. После того, как в срочную командировку в Париж отбыл Двигз Уинстон, Региональный Координатор Австралии, он окончательно лишился покоя. Отъезд Уинстона был срочным и секретным, настолько, что сам Лафонтен узнал об этом случайно и после времени.
Он попытался связаться с Шапиро, но ничего не вышло, Первый Трибун не отвечал ни на звонки, ни на письма. Тут сомнений не осталось совсем — в Париже неладно, и выяснить, в чем дело, нужно как можно скорее.
В то утро Дэниел пришел с докладом в обычное время, но бледный и хмурый, будто после бессонной ночи.
— Известия из Парижа, месье Антуан, — сказал он.
— Да, я слушаю. Что за чертовщина там творится?
— Расследование убийств Наблюдателей закончилось не так радужно, как писал Шапиро, — сказал Дэниел. — Убийца добрался до штаб-квартиры Ордена.
— Что? — медленно выпрямился Верховный. — Как — до штаб-квартиры?! И что?
Секретарь мрачно вздохнул.
— Убиты двое из троих Трибунов и пятеро Региональных Координаторов. Восточная Европа, Северо-Восточная Азия, Африка, Южная Америка, Австралия. Плюс охрана… Всего двенадцать человек. А этот ублюдок скрылся.
— Боже! — Лафонтен встряхнул головой, надеясь отогнать жуткое наваждение. — Но каким образом?
— Здесь все, — тихо сказал Дэниел, кладя на стол тонкую папку. — Сведения не самые полные, но правдивые. Не так уж легко было их получить.
— И в чем была проблема?
— Секретность и чрезвычайное положение. Шапиро не хотел, чтобы лишние подробности вышли наружу.
— Значит, чрезвычайное положение, — Лафонтен придвинул к себе бумаги. — Я… прочитаю сам. Вы свободны.
Дэниел ушел. Оставшись один, Лафонтен вздохнул, собираясь с мыслями, и начал читать донесение.
Он ожидал беды, но действительность далеко превзошла ожидания.
Расследование убийств Наблюдателей действительно шло, в этом Шапиро не лгал. Но вот в каком направлении… Позиция Трибунала, озвученная Шапиро, состояла в том, что Наблюдатели, погибшие за три последних года, стали жертвами Бессмертных, которым стало известно об их существовании и деятельности. А известно все это стало потому, что как раз три года назад один из них нарушил свою клятву, рассказав о Стражах Бессмертному, за которым должен был только наблюдать.
Джозеф Доусон. Доусон…
Это имя было на слуху у многих именно тогда, три года назад, когда шло расследование «подвигов» Джеймса Хортона.
Лафонтен быстро пролистал бумаги в папке. Краткая выписка из досье Доусона была приложена к сообщению вместе с копиями решения о его аресте и протокола заседания Трибунала.
Итак, Доусон пошел на прямой контакт со своим назначением. Более того, завязал с ним дружеские отношения, снабжал информацией, которая давала Дункану МакЛауду преимущества в Игре, и, в довершение всего, не включал в свои отчеты сведения, которые дали бы возможность эту его деятельность выявить. Разумеется, в секрете все это оставалось недолго, и за самим Доусоном установили тщательное наблюдение. За три года материала набралось очень много, и Шапиро наконец-то принял решение начать судебное разбирательство.
Но какое все это имеет отношение к восьми десяткам убийств Наблюдателей, происшедших на разных континентах? Если предполагается, что от МакЛауда сведения о Стражах пошли дальше, через его знакомых Бессмертных — где свидетельства? Отслеженные связи, пересланные сообщения, замеченные перемены в поведении? Ни одного упоминания!
Наблюдатели гибли один за другим, а в жизни их подопечных ничего не менялось. И были эти подопечные очень разными, в том числе совершенно мирными обитателями монастырей и университетских библиотек. Так на основании чего вообще сделан вывод, что убийца — или убийцы — Бессмертные?
Все это нуждалось в проверке, которой прямо сейчас провести было нельзя, и Лафонтен отложил эту часть протокола, чтобы изучить отдельно позже. И вернулся к событиям недавним.
В разбирательство по делу Доусона неожиданно вмешался Дункан МакЛауд, фактически подтвердив своим появлением в штаб-квартире все пункты обвинения. Доусон потребовал собрать присяжных… Трибунал согласился при условии, что предложивший эту идею МакЛауд разделит судьбу своего друга-Наблюдателя. МакЛауд, как ни удивительно, согласился. Но это была игра краплеными картами, уже потому, что присяжных выбирал сам Шапиро. И приглашать тех, от кого мог ожидать несогласия со своим мнением, он просто не стал.
Доусона ожидаемо приговорили к смерти, МакЛауд, тоже ожидаемо, сбежал… Интересно, почему сбежал один. Что произошло во время казни Доусона, никто не видел, но во дворе особняка нашли одиннадцать трупов. Всех, кто там был, кроме самого Доусона. А у кованой ограды, от которой двор просматривался, как на ладони — около трех десятков гильз.