Лафонтен отодвинул бумаги и достал сигарету.
Он знал, разумеется, кто прислал ему эти сведения. Увы, этот информатор не всесилен, фотографий с места трагедии ему добыть не удалось. Единственный снимок, приложенный к отчету — тот самый двор особняка, снятый с места, где нашли гильзы. Чтобы попасть с этого места во двор, нужно было обойти все здание. Это слишком долго и рискованно.
Нападавший сумел выяснить, где находится штаб-квартира, пробраться туда незамеченным, снять охрану у ворот… Но он никого не искал и не спасал. Он шел убивать, и исчез, как только сделал свое дело.
Пять Региональных Координаторов. Пять!
Уинстон, так и не вернувшийся в Австралию. Аргентинец Хесус Ортиз. Оба — давние друзья Джека Шапиро, жена Уинстона в дальнем родстве с Ширли Шапиро.
Африканка Джома Кикайю. Была активной сторонницей Шапиро, поддерживала практически все его идеи и начинания.
Надежда Ростова…
Лафонтену вдруг явственно припомнился прием пять лет назад и молодая рыжеволосая женщина, порывистая и яркая, с капризными пухлыми губами и крошечной искоркой фанатичного огня в глазах.
«Итак, мадемуазель Надежда Ростова».
«Да, господин Верховный Координатор. Можно Надя — это хорошо звучит на вашем языке».
«Как вам угодно. Признаться, впечатление личного знакомства с вами не идет в сравнение с чтением досье».
«Мне говорили, что ваша любезность опаснее гнева».
«Опаснее? Ну что вы… Наденька. Вы так искренни и невинны, что пожелать вам зла было бы святотатством. Хотя, полагаю, вас не слишком обрадует то, что я хочу сказать».
«Что же?»
«Я рассмотрел ваше заявление, но назначение ваше не поддержал».
«Вот как? Но почему?»
«По причине, о которой только что упомянул. Вы искренни и невинны… Слишком невинны, чтобы распоряжаться чьими-то судьбами, кроме своей собственной. Не огорчайтесь, вы молоды, талантливы, ваше назначение — только вопрос времени»…
Она получила свое назначение всего за год до рокового вызова.
Чун Ли, Координатор Северо-Восточной Азии, негласный лидер всей азиатской группы. Как он попал в число приглашенных, почему поддержал затеянное Шапиро дело? Ведь не был сторонником ни его лично, ни политики европейской группы вообще. Умный, образованный, прекрасный собеседник и очень сложный противник в любом споре…
«Я отправляюсь обедать, господин Ли. Может быть, вы составите мне компанию - если европейская кухня не кажется вам недостойной внимания?»
«Вы надеетесь таким образом повлиять на мое мнение, господин Лафонтен?»
«Ни в коей мере. Просто надеюсь продолжить начатую вчера беседу. Вы доставили мне массу хлопот, господин Ли, но это не мешает мне искренне наслаждаться вашим обществом».
«Умение льстить никогда не значилось среди ваших безусловно многочисленных талантов, господин Лафонтен. Поэтому в вашу искренность приходится верить…»
И неизвестно еще, чем обернется эта последняя потеря, на фоне участившихся конфликтов с азиатской группой…
Кто же этот таинственный убийца? Как он сумел добраться почти до сердца Ордена, чего от него можно ждать еще? Предположение, что это Дункан МакЛауд, Лафонтен отбросил сразу. Чтобы забрать Доусона, стрелять нужно было не из-за забора и не очередью из автомата. Но там, в Париже, этому верят! А пока они гоняются за химерой, смерть стоит у них за спиной — у каждого. Потому что, если убийца добрался до штаб-квартиры, он может добраться до кого угодно!
Лафонтен снова пробежал взглядом текст сообщения. Задержался на именах погибших Трибунов. Чарльз Тэрвис и Эдмунд Шлегель.
Тэрвис и Шлегель.
Среди трупов не было не только осужденного Доусона, но и его главного судьи и обвинителя — Джека Шапиро. Почему?
А может, и не было вовсе никакого убийцы-Бессмертного? Тогда что это — устранение конкурентов? Но конкурентом Шапиро можно было счесть разве что Ли. Остальные — друзья и союзники…
Нет, не вяжется.
Да, и чрезвычайное положение! С момента его объявления все властные полномочия должны перейти к Верховному Координатору, а его даже не поставили в известность о происходящем! И шеф Службы безопасности молчит, хотя знает, что при разбирательстве его голова полетит первой.
— Месье Антуан? — На веранду тихо вышел Дэниел. — Какие будут распоряжения?
— А какие могут быть распоряжения, — усмехнулся Лафонтен. — Это черт знает что такое… Подготовьте все к возвращению в Париж.
— Известить Шапиро?
— Ни в коем случае. Пока не узнаем на месте, что именно случилось, под подозрением все, кто остался жив.
— И Жан Дюмар тоже? Его в Париже не было десять дней…
— Но сейчас он в Париже. И молчит, хотя вот эти сведения я должен был получить от него, вместе с решением о чрезвычайном положении. Нужно подключать к делу спецгруппу. Бэйкеру отправьте сообщение, встречу нам пусть организует он. Дюмара взять под арест, как только мы прибудем в Париж, и сразу ко мне. Живым и способным отвечать на вопросы.
Дэниел кивнул.
*
Тем же вечером, перед закатом, Лафонтен сидел на пляже, снова наблюдая за Даной — как она выходит из воды, путаясь ногами в пене прибоя и рукой откидывая со лба мокрые волосы.
Пенорожденная…
Она подошла и с удовольствием бухнулась на песок рядом с его шезлонгом.
— Ах! Как хорошо. Люблю купаться по вечерам.
— Вы как будто были здесь только вчера? — заметил он. — Разве у вас бывает два выходных подряд?
— У меня больше нет выходных, — безмятежно откликнулась она, вытягиваясь и закрывая глаза. — Как и рабочих дней. Я уволилась.
— В чем дело?
— Да ну его… Свихнулся окончательно. Нарвался как-то на проблемы в казино и вообразил, что за ним охотится вся игорная мафия. Кого когда пара телохранителей от мафии спасала? Да еще и рукам воли дает слишком много. Ну и поругалась я с ним по-настоящему. Он меня ударил, то есть попытался ударить. А я не люблю, когда на меня замахиваются. Приложила его. Лбом в стену. Вы, конечно, были правы насчет битья морды работодателю… Ладно, как-нибудь обойдусь и без этого параноика.
Она умолкла. Лафонтен некоторое время тоже молчал, потом сказал задумчиво:
— Я думаю, что было бы, будь я помоложе лет на двадцать.
Она, снова развеселившись, села и обняла руками колени.
— О, я знаю, что бы было! — сказала с комичной серьезностью. — Вы бы увезли меня в Париж, устроили работать секретаршей в своем офисе, а потом сделали своей любовницей… А где же бедной невинной девушке устоять перед таким блеском?
Он не улыбнулся в ответ, и она, разом отбросив игривый тон, придвинулась ближе:
— Простите, я не хотела вас обидеть.
— Вы меня не обидели. Тем более что ваша догадка не так уж далека от истины.
— Тогда… Что-то случилось?
— Да. Мне придется вернуться в Париж.
— Как, уже?! — выпалила она и, смутившись, покраснела. — То есть, я хотела сказать… Вы же собирались пробыть здесь до осени!
— Обстоятельства изменились. — Он вздохнул. — Дана, если серьезно… Что, если я предложу вам работу?
— Работу? Мне? — удивилась она. — Но какую? Вряд ли я могу составить конкуренцию вашим телохранителям.
— Верно. Хотя стреляете вы не хуже… Мне нужен секретарь.
— А Дэн?
— Он напьется до чертиков от радости, что ему наконец нашлась замена. Ему обещано повышение по службе.
— Ну… Я работала при штабе… но недолго и не знаю, получится ли у меня сейчас. А где мне придется работать? При вас?
— Почти. Скажите, Дана, вы умеете хранить тайны?
— Шутите? — фыркнула она. — Охранник, не умеющий держать язык за зубами, теряет работу очень быстро.
— За разглашение тайны, о которой говорю я, можно потерять голову. Буквально.
Она слушала очень внимательно, не перебивая, и когда он замолчал, еще некоторое время молча смотрела на море. Потом спросила:
— И вы хотите, чтобы я вступила в этот ваш… Орден?
— Если вы хотите работать со мной, это обязательно.
— И одной вашей рекомендации будет достаточно? Чин у вас, должно быть, не маленький.