Лафонтен коротко вздохнул, отвернулся и долго смотрел в темноту. То, что пришло ему в голову, не годилось для ушей подчиненных… Потом, повернувшись к остальным, сказал:
— Мы отправляемся в штаб-квартиру. Немедленно. — Он взглянул на стоящую возле машины Дану. — Дана, вам лучше ехать в отель.
— Нет, — тихо ответила она, покачав головой. — Я согласилась работать на вас не для того, чтобы прятаться. Я пойду с вами.
На споры времени не было.
— Хорошо. При одном условии — только смотреть и слушать, не высовываться и ни во что не вмешиваться. Иначе вы потеряете работу раньше, чем успеете к ней приступить.
— Да, — кивнула она, решительно сузив глаза.
— Тогда отправляемся. Крис, сядете в машину со мной. По пути расскажете, что вам известно.
…Они оставили машины у поворота улицы перед зданием, в котором теперь помещалась резиденция руководства Ордена. Там их уже ждали — еще двое парней из спецгруппы. Мрачное здание, обнесенное глухим высоким забором, казалось неприступным, но Бэйкер молча жестом позвал всех за собой и первым подошел к двери, почти сливающейся с оградой. Охраны у двери видно не было.
— Дьявольщина, — прошептал Бэйкер, толкнув дверь. Лафонтен глянул туда, куда был направлен его взгляд. Там, за дверью, возле забора лежал оглушенный охранник.
— Значит, дело неладно, — тихо произнес Бэйкер. — Через парадный вход лучше не ходить.
— Вы знаете другой? — вполголоса спросил Лафонтен.
— Конечно. Следуйте за мной.
Они незамеченными добрались до черного хода, прошли внутрь и, миновав несколько коридоров и поворотов, оказались в той части здания, окна которой выходили на фасад. Судя по звуку голосов, донесшихся из-за закрытого плотным занавесом проема, там был большой зал.
Лафонтен поднял руку, приказывая остановиться, подошел к дверному проему и прислушался. Потом приоткрыл занавес и осторожно глянул в щель.
Зал был длинный — метров двадцать до дальней стены, с высокими, закрытыми темными шторами окнами, уставленный пустыми гробами. До сих пор у Лафонтена не было повода оценить выбор их прикрытия.
Похоронное бюро!
Какая мрачная ирония.
Зал был пуст, голоса звучали за входной аркой — большим открытым проемом с несколькими ступенями посередине длинной стены. Но почти сразу вслед за голосами в сумрачном зале появились люди.
— …Пожалуйста, хватит, МакЛауд, — выделился из общего гомона один голос. — Пусть все закончится!
Лафонтен передвинулся, чтобы лучше рассмотреть происходящее в зале. И понял, что Дункан МакЛауд держит Шапиро за воротник и галстук, направляя ему в лицо пистолет. А уговаривает его, примирительно подняв руку, ни кто иной, как Джозеф Доусон.
— Слушай меня, Джек, — зловеще прошипел МакЛауд. — Слушай очень внимательно. Как скажешь, так и будет. Хочешь войны? Хочешь хоронить своих друзей ради дела Хортона? Или хочешь мира?!
— Мира… мира!
Лафонтен с трудом узнал голос Шапиро. Да, не так он говорил во время выступлений на собраниях и совещаниях!
Может быть, это было жестоко и цинично, но в этот момент ни малейшего сочувствия к Шапиро Верховный не испытывал.
МакЛауд шагнул вперед, швырнул взвизгнувшего Шапиро в пустой гроб:
— Убийства закончатся сейчас или, клянусь, это будет только начало!!!
Крышка гроба с грохотом захлопнулась. Лафонтен презрительно скривил губы, но не двинулся с места.
За входной аркой послышались новые голоса и топот — сбежались по тревоге Наблюдатели, бывшие в здании. Высыпали на ступени и остановились, ожидая приказов.
Доусон молчал; МакЛауд, бросив оружие, удалился, на прощание одарив его долгим взглядом.
Еще какое-то время стояла тишина, потом Доусон повернулся, подковылял к гробу и, переложив трость в левую руку, правой приподнял крышку.
Лафонтен махнул рукой охранникам: «Пошли», и жестом же велел Бэйкеру показать дорогу к центральному входу в зал.
Входя под арку, он снова услышал голос Шапиро, исполненный на сей раз праведного гнева:
— …Ты изменник, Доусон, и изменником остаешься. И я прослежу, чтобы ты получил то, что тебе причитается!.. Взять его!
Верховный Координатор выступил из тени и остановился на верхней ступени лестницы. Увидев его, охранники Шапиро замерли, не спеша выполнять приказ. Остальные Наблюдатели, как по команде, опустили оружие.
Шапиро обернулся.
— Все свободны, господа, — произнес Лафонтен. — Благодарю. В вашем присутствии больше нет необходимости.
Он дождался, пока зал опустеет — остались только Доусон, Шапиро и трое охранников — и вернул внимание Первому Трибуну:
— Итак, я готов вас выслушать, господин Шапиро. Нам лучше побеседовать в моем кабинете. Господин Доусон, вас я хочу услышать тоже.
Он повернулся, чтобы уйти, и услышал вздох Шапиро:
— Вы приказываете — мне?
Он снова оглянулся и произнес с нажимом:
— Именно так. И я не люблю повторять приказы.
Шапиро открыл было рот возразить.
— Не валяйте дурака, господин Шапиро! И не вынуждайте меня унижать вас выкручиванием рук и надеванием наручников!
…Он не знал, где находится его кабинет в этом новом здании, и просто последовал за всезнающим Бэйкером. Поговорить бы с Шапиро сразу, не дав ему время опомниться. Но зал, который они покинули, был проходным холлом, вести там серьезный разговор немыслимо. По коварной случайности в самый ответственный момент обязательно кто-нибудь там появится…
К счастью, дверь его кабинета оказалась на том же этаже, за поворотом коридора.
В комнате было серо и холодно. И пусто, как бывает в давно необитаемых помещениях.
Пахло нежилым.
За годы комфортной работы он успел подзабыть, на что похожи внезапные смены локации и обнаружение своего рабочего места в черт знает каком захолустье. Но одно не менялось в его кабинете никогда — расположение стола относительно окон и двери. Даже если стол был пуст, а в помещении не было ничего, кроме этого стола, кресла да нескольких стульев у дальней стены.
Верховный сел в простое кресло за столом, не снимая наброшенного на плечи пальто. Очень бегло осмотрелся, заглянул в ящики стола. Они тоже были пусты, только в верхнем по давней же привычке лежала пепельница.
Много ли надо, чтобы почувствовать себя дома?
Дольше минуты вживаться в новую обстановку ему не пришлось. Явился Бэйкер с двумя помощниками, они быстро придвинули к столу со стороны посетителей два стула и неслышно отступили в тени по углам. Следом в кабинет водворили Джека Шапиро. Доусон отстал от него на пару шагов и сам притворил дверь.
Лафонтен дождался, пока они сядут. Посмотрел на обоих по очереди.
— Что с вами, Джек, вы нездоровы?
Шапиро нервно повел плечами и поспешно сцепил подрагивающие руки. Проговорил, глядя в стол перед собой:
— Может, для вас направленный в лицо пистолет и не повод для волнения, но мне такого не дано… Вы все видели и не вмешались?
— Я видел немного, хотя и вполне достаточно, чтобы сделать свои выводы, — холодно произнес Лафонтен. — И теперь хочу услышать ваши объяснения.
Шапиро впервые посмотрел на него прямо:
— И кто дал вам право приказывать мне?
— Вы, когда объявили чрезвычайное положение. Я лишаю вас всех полномочий…
— Вы не можете этого сделать! — Шапиро в гневе привстал со стула. — Вы не…
— Прямо сейчас, — перебил его Лафонтен, — я могу приказать расстрелять вас без суда, и никто не осмелится мне возразить! Сядьте, черт побери!
Шапиро, поперхнувшись очередной фразой, упал на стул.
Раздался быстрый стук в дверь.
— Да.
Дверь распахнулась, пропуская человека, чье лицо Лафонтен припомнил спустя мгновение.
— Господин Молери, я полагаю?
— Да, господин Лафонтен, — по-военному вытянулся тот. — Временно исполняю обязанности начальника Службы безопасности. Прибыл, как только получил сообщение.
— Прекрасно. Встаньте там.
Молери отступил направо от входной двери и тоже как будто растворился в полумраке.
— Вернемся к нашей беседе, господа. Я жду объяснений, в первую очередь тому, что видел собственными глазами. Здесь был Бессмертный, очень воинственно настроенный. Здесь, в штаб-квартире Ордена. И как такое возможно?