— Я не ослышался, господин Лафонтен? — тихо спросил Ченг. — Вы открыто заявляете, что располагаете информацией о материалах, которые не попали в поле зрения наших исследователей. Между тем, на заседании Трибунала вы подобных заявлений не делали. Более того, прямо поддерживали официальную версию, по которой никаких достойных внимания результатов исследований в укрытии заговорщиков обнаружено не было. Надеюсь, вы понимаете, чем все это чревато — для вас?
— Что ж тут не понять, — произнес Верховный. — Вы прямо-таки загнали меня в угол, господин Ченг. И никакой лазейки не оставили.
Ченга бросило в краску:
— Вы издеваетесь, господин Лафонтен?
— А может быть, это вы издеваетесь, господин Ченг? — жестко проговорил Верховный, отбрасывая учтивый тон. — Вы понимаете, в чем хотите обвинить меня и какие для этого нужны основания?
— О, я все очень хорошо понимаю, — произнес Ченг сквозь зубы. — Вы — Верховный Координатор — нарушили сразу два серьезных положения Устава и своей присяги!
— Вы как будто чем-то обеспокоены, господин Ченг? — холодно спросил Верховный. — Я могу понять вашу радость в предвкушении моего падения, хотя она и преждевременна. Но почему вы так кипятитесь из-за бреда какого-то ученого маньяка?
— Это не бред! — взорвался Ченг. — Я должен напомнить, что было главной целью всех наших наблюдений и исследований?! Мы веками, тысячелетиями ходили вокруг тайны витано, только наблюдая и фиксируя внешнюю сторону явления… И вот теперь эта тайна была у нас в руках, мы могли узнать все! И что? Вы вдруг решаете, что это слишком вредно и опасно, и что лучше продолжать подсматривать в замочную скважину, вместо того, чтобы открыть дверь и войти?! Ваше самомнение всегда впечатляло, но теперь оно перешло всякие границы!
— Как и ваша наивность, господин Ченг, — прибавил голосу силы Лафонтен. — Кто лжет — вы или ваш информатор, не посвятивший вас во все подробности дела? Чего вы хотели — всеобщей войны с Бессмертными?
— Не было бы никакой войны, — процедил Ченг. — Убрать двоих-троих, посвященных в тайну, не так сложно.
— Вы плохо изучили материалы дела, по которому судили и выносили приговоры. Только после первой стычки с сумасшедшим изобретателем этих посвященных в тайну было уже одиннадцать. Плюс их знакомые, с которыми они успели встретиться за прошедшие недели, плюс знакомые их знакомых… Вы за ними всеми предлагаете устроить охоту? И вы еще пытаетесь доказать, что я был неправ, не позволив никому из вас принимать окончательное решение!
— Речь не об этом. Мы все давали одну и ту же клятву. И вы в том числе!
— Клятву наблюдать и не вмешиваться дают все Стражи независимо от ранга. Кто из нас сейчас ближе к ее исполнению?
Повисшую было тишину прервала Марико:
— Прошу прощения, господин Лафонтен, но речь сейчас действительно о других пунктах Устава. Сумасшедшим был тот изобретатель или нет, но изобретение его точно подпадает под определение предметов и явлений, от которых зависит сохранение тайны и существование Ордена и сохранение тайны Бессмертных. Распоряжаться судьбой подобных предметов единолично Устав не разрешает даже в условиях чрезвычайной ситуации. Далее. Столь серьезная информация оказалась скрытой от Трибунала во время разбирательства, итогом которого был смертный приговор. Это само по себе недопустимо, вкупе же с упомянутым мной превышением полномочий… Поверьте, я понимаю опасность этого, мг-м, изобретения и вашу тревогу, но в ваших же интересах не усугублять ситуацию.
«Если бы эту ситуацию можно было усугубить…»
Ченг набрал было воздуха, чтобы заговорить, но его опередил сосед Марико, пожилой индиец:
— Никому из нас не нужны глупые распри, господин Лафонтен. Скажите же, где сейчас эти проклятые бумаги?
— Разумеется, господин Кумар, — жестом гостеприимства развел руки Лафонтен. — Как только господин Ченг расскажет, откуда взялась копия расчетов у него.
Все взгляды обратились на Ченга.
— У меня нет ничего, кроме этого листа, — резко бросил тот. — И его не было, до недавнего времени. Потому я и задаю вопросы, и задаю их именно сейчас, а не во время сессии Трибунала. Так где остальные бумаги?
— Там, откуда не появляются случайно снятые копии, — спокойно отозвался Лафонтен. — Они уничтожены.
Еще какое-то время союзники Ченга молча переваривали новость. Видимо, такую возможность они не рассматривали.
Молчание прервал Ченг:
— Вы удивительно спокойны для таких заявлений, господин Лафонтен. Хорошо, я допускаю, что ваша убежденность в собственной правоте вполне искренняя, но для дела это роли не играет. Если ничего иного, то вашей отставки я добьюсь.
Вот теперь мы переходим к сути, мысленно отметил Лафонтен. Изобретения изобретениями, но то ли дело — факт нарушения Устава Верховным Координатором, которого уже давно хотелось скинуть с пьедестала!..
Он выдал свою самую лучшую улыбку:
— Вы можете добиваться чего угодно, господин Ченг. Моей отставки, ареста, казни — это ваше право. Но вы ничего не сможете изменить. А значит, реально вы не добьетесь ничего.
Ченг недобро сузил глаза:
— Что можно и чего нельзя изменить, мы еще посмотрим. Не может быть, что вы не оставили себе отходных путей. Это не в ваших правилах.
— Я не оставляю отходных путей, которыми может воспользоваться мой противник. И никому не позволяю менять мои решения. Бумаги уничтожены, господин Ченг. Так или иначе, вам придется с этим смириться.
— Даже если это так, как представитель Трибунала, я имею право — и я должен…
— Как представитель Трибунала, — перебил его новый голос, — вы должны помнить еще и о субординации.
Все повернулись к дверям.
Деннис Грант, подойдя к столу, продолжил:
— Как представитель Трибунала, господин Ченг, все претензии к Верховному Координатору вы должны предъявлять только через меня либо в моем присутствии. Сейчас нужды повторяться нет, мне известна ваша аргументация.
— Я прежде не упоминал о последнем обстоятельстве, — заметил Ченг. — Присяга обязывает Верховного Координатора лично сообщить Трибуналу о любом случае вынужденного нарушения Устава. И если такого сообщения не было…
— Оно было, господин Ченг.
— Вы хотите сказать, что…
— Это тема отдельного разговора, и он будет. Пока же…
— Прошу прощения, господа, — прервал его Лафонтен, вставая. — Для обсуждения моих «подвигов» мое присутствие не требуется. Позвольте вас покинуть.
— Разумеется, господин Лафонтен, — кивнул Грант, продолжая смотреть в лицо Ченгу. — Я загляну к вам позже. Дождитесь меня.
— Непременно. Честь имею, господа.
Он коротко поклонился и покинул зал, не оглядываясь. Что бы ни было дальше, первый бой остался за ним, в этом он не сомневался.
*
Он переступил порог своей приемной и сразу наткнулся на вопросительный взгляд Даны.
— Месье Антуан? Вы так скоро… Совещание уже закончилось?
— В некотором роде, — произнес он, направляясь к дверям кабинета.
Дана, встав из-за стола, последовала за ним. Напряженно спросила:
— Я могу чем-то помочь?
— Нет. И, пожалуйста, постарайтесь ни во что не вмешиваться.
— Во что это «ни во что»? — спросила она с подозрением.
— Ни во что — значит, ни во что. Постарайтесь не привлекать к себе внимание. Так будет лучше и для вас, и для меня.
— Как скажете, — нехотя согласилась она. — Но эти намеки меня пугают.
Дана вернулась в приемную. Лафонтен, оставшись один, некоторое время бездумно смотрел на стопку сегодняшних сводок и донесений, потом убрал их в ящик. Просмотреть их он успел все, а больше текущими делами заниматься сейчас не хотелось. Проверить, для полной уверенности и спокойствия, нужно было кое-что другое. Даты распоряжений по ходу расследования дела о генераторе и заговоре, где упоминалось имя Джозефа Доусона и его рапорт о подробностях истории вокруг Аримана и двойника Ричи Райана.
Он просмотрел все записи о ходе расследования, освежив свою память и убедившись, что все оформлено и зафиксировано в Базе правильно.