Широкая лестница на второй этаж, длинный коридор, упирающийся в стену с темной двустворчатой дверью…
В приемной, отделанной панелями из темного дерева, тоже было прохладно и свежо. Секретарь, улыбчивая белокурая девушка, уже сидела за столом справа от закрытой двери кабинета. Она беседовала с дамой постарше, расположившейся у окна в кресле для посетителей. При появлении хозяина приемной и кабинета они дружно встали.
— Доброе утро, Мари, — кивнул он секретарю. Поцеловал руку второй даме: — Дана, ты очаровательна!
— Совещание начнется через двадцать минут, — заметила она в ответ. — У нас еще уйма дел.
— Две минуты, и я буду готов, — произнес он, исчезая за дверью кабинета.
Ровно через две минуты он сидел за рабочим столом. В дверь постучали, и вошла Дана.
— Только не говори, что кризис в Боливии привел к падению стоимости наших вложений на два пункта.
— Кризис в Боливии привел к падению стоимости наших вложений на полтора пункта, — невозмутимо ответила Дана, кладя на стол папку с бумагами. — И не смотри на меня так выразительно, Арман. Открывать вместо тебя совещание я не буду.
— А что в этом страшного? — заметил он, надевая очки в тонкой оправе и придвигая к себе папку. — Или остроты Ченга тебя настолько утомили?
— Не знаю, как у него с чувством юмора, но тебя он боится до судорог. А это изяществу мышления не способствует.
Арман глянул на нее, отвлекшись от чтения, и во взгляде его будто сверкнула и снова скрылась в ножнах отточенная сталь.
— Боится, говоришь? — Он снова принялся просматривать бумаги. — Ничего, пусть. Впереди у нас много интересного.
Дана села в кресло для посетителей и, облокотясь на стол, подперла рукой подбородок.
— Речь о повестке сегодняшнего совещания?
— В частности, речь пойдет о результатах предварительных исследований, проведенных группой Дэниела Кери.
— Ты, помнится, высказывал идею назначить кого-то из членов Трибунала для наблюдения за работой группы?
— Да, именно так.
— Кто это будет?
— Лао Ченг.
Выражение лица Даны не изменилось, но вскоре она задумчиво произнесла:
— Свершилось. Ты выжил из ума. Так?
— Ну, радость моя, не прикидывайся глупее, чем ты есть, — хмыкнул Арман. — Уж кто-кто, а ты, как мой советник, эту идею должна оценить по достоинству.
— Тебе, господин мой, придется растолковать это мне еще раз, — проговорила Дана.
Арман отодвинул бумаги и посмотрел на нее с лукавым прищуром:
— О политике кнута и пряника ты слышала. Кнутов с него достаточно, очередь за пряниками… Брось, Дана! Он и так уже проклял день, когда решил поднять голос против отца.
— Это не повод ему доверять.
— А разве у нас был повод усомниться в его преданности? Вспомни, предположение о его участии в заговоре было опровергнуто самым тщательным расследованием. А кадрами вроде Ченга не разбрасываются.
— Грант утвердит такое назначение?
— Судя по последним его высказываниям, он уже вполне готов сменить гнев на милость.
Дана с сомнением покачала головой. Спросила:
— А что насчет второго вопроса?
— Ты о назначении Диего Фернандеса Региональным Координатором? И какую проблему ты усмотрела здесь? Обычное назначение на обычную должность.
— Ты не возражал против кандидатуры?
— Нет оснований возражать, Дана.
Она поколебалась секунду, потом все-таки сказала:
— Я не хотела бы видеть его в твоем окружении.
Арман глянул на нее острее:
— Почему, если не тайна?
— Это человек, который способен на все, — тихо ответила она.
— Многие из нас способны на многое…
— Я сказала не «на многое», а «на все», Арман, — возразила Дана. — Последним человеком, которого я считала способным на все, был твой отец. А Фернандес… Мне неуютно в его присутствии. И не надо считать это бредом нервной женщины.
— Я и не считаю это бредом, — ответил Арман. — Но пойми, нет ничего, к чему я мог бы придраться, чтобы оспорить назначение. Кандидатура идеальная.
— Вот это и настораживает, — вздохнула Дана. — Но ты, кажется, озабочен чем-то совсем другим.
— Забот всегда хватает. Ты не забыла, что сегодня у моего сына день рождения?
— Нет, конечно. Я поздравлю его.
Арман отодвинул стопку бумаг и, сняв очки, потер переносицу — жестом усталости.
— Арсен заявил, что на ужине, когда соберется вся семья, он сообщит нечто очень важное.
— Большой секрет, надо полагать.
— Да какой там секрет! Дернуло меня рассказать ему, что я объявил о своей помолвке с его матерью в свой день рождения. Между прочим, он сказал, что не даст никому сесть за стол, пока ты не придешь. И он не шутил.
— Ему досталось дедовское упрямство, — пожала плечами Дана.
— Ему бы дедовского ума. Он намерен после Академии проситься в Службу безопасности. И Молери готов его принять, несмотря на молодость и отсутствие опыта.
— А в спецгруппу он не будет проситься? — улыбнулась Дана.
— Я спрашивал, — хмыкнул Арман. — Он ответил, что не увлекается экстремальным спортом.
— Тебе уже говорили, что он очень похож на деда?
— Я и сам это вижу… Дана, может, пора перестать отрицать очевидное? Для всех нас ты — член нашей семьи. То, что ты не носишь фамилию Лафонтен, ничего не меняет.
Она помрачнела, встала, отошла к окну и отвернулась. Арман тоже встал и подошел к ней.
— Дана… Прости, я не понимаю. Я знаю, как ты жила прежде. Разве тебе не хотелось иметь семью? Или мы чем-то тебя обидели? Чем?
— Нет. — Она покачала головой. — Нет, все в порядке. Это ты извини… Я просто привыкла думать, что буду чужой для всех, кроме него. Конечно, я приду на ваш… на наш праздник. А теперь давай вернемся к делам.
— Конечно. Что там у нас следующее?
*
После совещания Дана вернулась в свой кабинет. Плотно прикрыла дверь, села за стол, с минуту бездумно смотрела на экран включенного ноутбука.
Совещание закончилось без сюрпризов. Даже утверждение Лао Ченга в качестве куратора проекта под названием «Альфа» прошло без особого шума. А вот встреча с Диего Фернандесом, только что назначенным Региональным Координатором Южной Европы, оставила у нее на душе нехороший осадок.
Встряхнувшись, она достала из папки, с которой ходила на прием к Верховному Координатору, лист бумаги. Переложила его в другую папку, аккуратно закрыла и прижала ладонью к столу.
Сколько раз она вот так носила эту бумагу с собой, но возвращала на прежнее место?
Как часто бывало в минуты тревоги или усталости, Дана придвинула и поставила перед собой фотографию в позолоченной рамке.
«Все вышло, как ты планировал, верно? Когда писал письма, когда дарил мне кольцо… Я работаю с твоим сыном, твой внук ждет меня на свой день рождения, а исследования генератора, вокруг которых кипели такие страсти, взяты под контроль Ордена, и занимается ими твой воспитанник. И твой вечный противник уже не противник… Ты был бы доволен?»
Ее прервала трель телефона.
— Да. Да, я слушаю. Что?.. Это точно? Нет, секунду, я запишу… Хорошо, завтра прошу ко мне. Утром. Да.
Положив трубку, она снова посмотрела на фотографию.
«Одного ты не сказал мне, ни сам, ни в письмах. Почему? Зачем тебе нужно было, чтобы я осталась здесь? Ты же знал, что без тебя Орден мне не нужен…»
Она задавалась этим вопросом не впервые. Вместо ответа человек с фотографии смотрел на нее спокойно и ясно, как будто зная, что она все поймет и во всем разберется.
Снова вздохнув, Дана Ферье передвинула на прежнее место фотографию и убрала в ящик стола темно-синюю папку с единственным листом бумаги.
Прошение об отставке в очередной раз осталось неподписанным.