— А как ты еще можешь объяснить то, почему она увлекла его за собой? Она не хотела подвергать ее риску, которому подвергла амазонок. Это что-то сейчас у Джайры.
— Тогда почему она ничего не рассказала мне? Она никогда не доверяла себе одной хранить такие тайны.
Соломея выдержала паузу, прислушиваясь к тиканью часов.
— Помнишь, она странствовала с каким-то эльфом? — Джардин нахмурился, заблудившись в памяти. — Какие тайны самые сокровенные? Те, которые давали под клятвой.
— Я тоже знал его. Уж не думаешь ли ты, — удивился он, — что он…
Витражные ставни распахнулись, впустив суматошный городской шум вместе с ворвавшейся наемницей.
— Джайра?..
— Вы оба должны ответить на мой вопрос. Это срочно.
Отдышавшись, она выпалила:
— Может ли темнейший наблюдать за миром через одержимого?
С непроницаемым лицом магесса посмотрела на собеседника. Джардин понял ее намек, но удивление постарался сдержать.
— Если в теории, то это не исключено, — ответил с запинкой он. — На практике никто такого не встречал. Это скорее вопрос к Стражам и к Триумвирату, чем к нам.
— Личи, обладая потусторонней магией, могут наблюдать за людьми через горгулий и големов, если ты черпаешь предположения оттуда. В практике чародеев такого не было, но это не значит, что темнейший не усовершенствовал способы управления сознанием от личей.
— Во всяком случае, твое сопротивление к магии способно оттолкнуть от себя любые чары.
Джайра засомневалась в своем предположении. «Но ведь по словам это был он…»
— Спасибо, — стужа в голове слабела, снова подкатывала дурнота. — Это все, что мне было нужно.
Уже без такой спешки, она снова вскарабкалась на крыши через окно.
Джардин, сведя брови, отпил холодный отвар, глядя вслед Джайре. Амальгама терпеливо ждала, глядя на него.
— Духи, говоришь?
Медленно в его голове вспыхивало невероятное открытие. Он в изумлении уставился на Соломею. Та степенно кивнула.
Глава 15
Капканы на Лиса
Когда Джайра, уставшая, потрясенная и разбитая, спустилась с крыш общинного двора, нигде уже не было и следа пребывания здесь одержимого. Фарен о чем-то с радостной улыбкой разговаривал с ассасинами за гостевым столиком на втором этаже. Улыбка была несколько смущенной, об этом же говорил и опущенный взгляд. Обрадованный чем-то Мааруф стрелой спустился вниз. Подошедшая Джайра грохнулась в свободное кресло.
— С тобой все в порядке? — осторожно поинтересовалась Ксия.
Джайра кивнула. Она ссутулилась в кресле, опершись локтями о колени и разглаживая ладонями лоб.
— Я же сказал, что залечил ее рану…
Обратив внимание на ее потрясение, Фарен осекся.
— Что-то не так?
Она вздохнула, выпрямившись и откинувшись на спинку кресла.
— Не могу взять себя в руки. Все это слишком неожиданно…
Она не договорила, уставившись в одну точку, переживая снова и снова события прошедших дней в Октаве.
— Выдохни, — произнес Фарен. — Посмотри на небо, — он указал рукой на полощущиеся от ветра ткани, сквозь которое пылал небосвод. — Сегодня прекрасный закат, не правда ли? Ему все равно на чьи-то козни, он всегда будет светел.
Она слабо улыбнулась.
— Ты должна поблагодарить Фарена, — настойчиво ввязалась в разговор Ксия. — Если бы не он и не его странное оружие, мы бы не лечили, а оплакивали бы тебя.
Джайра помрачнела.
— Вот уж никогда бы не подумал, — усмехнулся молодой человек, — что мне придется воспользоваться этим сюррикеном. Херон как в воду глядел, что подарил мне его.
Наемница бросила на него быстрый взгляд и снова уставилась в одну точку, услышав напоминание об эльфах. Собеседник воспринял это как надменность.
— Скорее это моя благодарность и оплата долга, — неуверенно добавил Фарен, замолчав почти на полуслове в неловкости.
Из темноты внутренних комнат, открытых гостевому столику, донесся голос Хакима:
— Ты получаешь слишком много увечий.
Джайра перевела взгляд на него и тоже ответила на хецинском:
— Будто ты в свое время был неуязвим.
— И посмотри на меня теперь — я постоянно прибегаю к целительной силе трав, чтобы мои ноги в одно прекрасное утро не отнялись.
Она вздохнула.
— Ты преувеличиваешь это по отношению ко мне.
— Когда-нибудь из-за твоего равнодушия к своему здоровью твои раны станут твоими уязвимостями.
Чувствовавшие себя не в своей тарелке, став свидетелями этого иноязычного для них разговора, Фарен и Ксия поняли только одно: Джайре он настроения не прибавил. Ассасины же с сочувствием смотрели на своих учителей.