Аминтос всё никак не мог сыскать полукровку, которой должно уже быть около восемнадцати. Что же с ней случилось?
Линос сдержал своё слово и часто навещал своего старого друга.
— Я не знаю, что с нею стало. Я не могу её найти, но могу сказать наверняка, что Кими Нишимура жива. В отличии от своих родителей. Но, по всей видимости, им удалось как-то скрыть то, что их дочь полукровка. Возможно, даже от неё самой.
— Но как им это удалось? Её внешность сразу бросается в глаза, кроме того, полукровками жизненно необходима кровь.
— На её защиту встали четыре гениальных учёных. Осмелюсь предположить, что они что-то придумали. Всё-таки Мария знает о вампирах то, чего, возможно, не знают даже высшие аристократы.
В любом случае, моя жатва скоро придёт к концу. В мире осталось всего две полукровки: Кими и маленькая девочки из Восточной Европы. Полукровки могли положить конец расприям людей и вампиров, но теперь это невозможно.
Восемь лет назад я надеялся, что двум расам удастся прийти к согласию, но я жестоко ошибался.
Прости меня, Аминтос. Моей надежды должно было хватить на нас обоих, а получается, что я сам её утратил, и не чего не оставил тебе.
— Ты не должен извиняться. Надежду у всего мира забрал человек, что нарушил закон небес. Он уже много лет живёт с этой ношей и ему никогда не искупить свою вину. Я же — грешник, что посадил семя запретного плода. Я не имею права на надежду.
Прошло ещё несколько месяцев.
Аминтос наблюдал исключительно за детьми, которые по его вине были вынуждены выживать во враждебном мире, где на каждом шагу таилась смертельная опасность. Но невзирая на это, малыши не теряли надежды, что однажды смогут жить без страха, заботились друг о друге и каждую ночь перед сном говорили о безоблачном будущем, которое, по их мнению, вот-вот должно наступить.
Пришла зима, наступил день, который раньше считался большим праздником для всего христианского мира, но теперь — девятая годовщина апокалипсиса.
Аминтос смотрел сквозь пелену облаков, как группа детей собиралась на ночлег. Они уже и не помнили, какого это — праздновать что-либо; закутавшись в несколько одеял, надев все тёплые вещи, что им удалось найти, они прижались друг к другу и легли спасть, оставив двоих дежурных у самодельной печи. Мальчик и девочка, чтобы не заснуть, взяли книгу сказок и окунулись в волшебный мир, где не было ни воин, ни разрухи, где злые люди и свирепые монстры всегда получают по заслугам, а добро всегда награждается.
— Я помню времена, когда мои сказки читали за праздничным столом, — произнёс кто-то за спиной у Аминтоса.
Призрак обернулся и увидел стоящего над ним худощавого, долговязого пожилого человека с большим носом и кудрявыми волосами.
— Вы не против, если я присяду, Аминтос?
С этими словами незнакомец опустился рядом, свесив ноги с края облака.
— Откуда вам известно моё имя?
— Слава о человеке, которые несколько тысячелетий скитался по миру, а после добровольно отказался войти в Райские врата идёт далеко впереди вас. Сегодня Рождество, вы не празднуете? В Раю все во всю веселятся. Вы тоже можете присоединится, а после — вернуться сюда, если не пожелаете остаться с нами.
— Я был язычником.
— А я атеистом, и что дальше?
— Атеисты тоже попадают в Рай?
— Думающий атеист, живущий по совести, сам не понимает насколько он близок к Богу. Потому что творит добро, не ожидая награды, в отличие от верующих лицемеров, — процитировал мужчина. — Ох, простите, не удержался. Я по-прежнему люблю говорить собственными фразами.
— Вы упомянули, что писали сказки, — произнёс Аминтос, вглядываясь в надпись на книге у детей. — Мистер Андерсон?
— Собственной персоной, — кивнул писатель.
— Вы должны ненавидеть меня. По моей вине дети, которых вы так сильно любили, страдают.
— Это не ваша вина.
— Нет, моя. Пусть не я призвал апокалипсис, но я создал само заклинание. Я создал смерть.
— Вы не первый ученый, который так говорит. И всё же, Аминтос, вы, как и все они, здесь. Может быть, правду говорят, что покаяние — наивысшая ценность?
Так у Аминтоса появился ещё один друг, который приходил к нему и часами говорил на самом краю мира.
— Там что-то происходит, — один раз сказал Андерсон, когда они с Линосом и Аминтасом сидели на краю пропасти и смотрели на разрушенный мир, в котором уже во всю бушевала весна.
— О чём вы? — удивился Аминттос.
— Знаете, в Раю люди не помнят о тех, кто не помнит их. Это избавляет их от страданий. Но сегодня, когда я в очередной раз рассказывал сказки группе детей, и тут несколько из них расплакались, вспомнив о том, что у них есть старший брат. Этих детей во время Первой мировой войны забрала лихорадка, и они не дождались его с фронта. Мне кажется, если они вспомнили о нём здесь, значит, он вспомнил о них там.
— Но как такое возможно?
— Вы правы, в мире что-то происходит. Намечается что-то важное, — серьёзно сказал Линос. — Мне кажется, вот-вот случится что-то, что перелистнёт новую страницу в мировой истории.
— Господи, — произнёс Аминтос. — Только не снова.
Обычно Аминтос старался избегать подробностей, как живут те люди, которым удалось объединится в большие организации и всеми правдами и неправдами давать отпор вампирам. Но человек, как известно, существо социальное, и даже тот, кто провёл в отчуждении не одно тысячелетие, волей-неволей последует за толпой.
Вот только на этот раз толпа сама пришла к нему.
На какое-то время Аминтосу показалось, что он слетел с катушек. Иначе, как объяснить, что громадное число людей, облачённых в одежды разных эпох, скорее всего никогда не встречавшие друг друга даже в Раю, дружной толпой вышли на край небес? Все старались стать или сесть как можно ближе к границе, все кого-то выискивали взглядом и что-то выкрикивали.
— Прошу прощения, можно сесть рядом с вами? — спросила у него красивая темноволосая женщина азиатской внешности.
— Да, конечно, — кивнул Аминтос и, немного подумав, добавил: — Прошу прощения, но хоть вы объясните мне, что здесь происходит?
Тем временем туман над землёй рассеялся, и взору наблюдателей предстало три армии. Солдаты одной, одетые в чёрную форму с зелёной, а местами с красной окантовкой, вне всяких сомнений, были людьми. Бледные как сама смерть, в белых накидках бесспорно были вампиры. Но была и третья армия, самая малочисленная, скорее похожая на отдельный взвод, который, однако, нельзя было причислить ни к одним, ни к другим.
— Грядёт финальный бой, — пояснила женщина. — Мы пришли, чтобы посмотреть, что станется с нашими близкими. Я здесь, чтобы увидеть своих сыновей. Они должны быть где-то совсем близко… Боже мой, вот же они! — она закрыла лицо руками в попытках сдержать слёзы. — Мальчики мои… Как же они выросли, — прошептала, вглядываясь в передние ряды армии людей, где стояли военные высших рангов.
Багровое от заката небо затянули серые тучи. Начался бой. В небо взмыли двое — юноша и девочка с крыльями за спиной. Три армии нещадно бились между собой, оттесняя одну из них в ущелье. Никто не собирался так просто сдаваться, однако, когда все три воинства в плотную приблизились к скалам, оттуда из засады вышли ещё несколько вампирских отрядов.
Тут-то и произошло что-то странное. Две армии смешались воедино и начали с новой силой разбивать третью.
— От исхода этого боя зависит дальнейшая судьба не только людей, но и вампиров, — рядом с Аминтосомприсел Линос. — Чем бы не завершилась эта схватка, уже ничего не будет как прежде.
— И что же будет дальше?
— А дальше — будущее.