Горнолыжки, горнолыжки… Сири, ты гений. У нас есть шелк. Ну, как есть… Теоретически у нас, а на самом деле у тааров. Но он продается. Даже неважного качества, если его прошить с обычной грубой тканью, а сверху разложить шерсть и потом слой ткани, и прострочить. Мы получим вполне себе пуховик. Меня интересовали именно штаны. Шелк не будет так быстро пропускать воду, а шерсть — тепло от тела. Парусина достаточно грубая, и тяжелая. А вот шелк — то, что надо. И если надеть эти штаны на чулки, зимой можно хоть на крайний север.
Пока мы ехали на юг нашего плато я думала только о пуховиках. Ведь делают они одеяла из шерсти, догадались прошивать ее между двух отрезов ткани. А почему не сделать свою одежду легче и приятнее? Даже если желающих на такую покупку не будет, для себя обязательно сделаем. И Юта будет счастлива поиграть зимой на улице, а не выбегать туда по-быстрому.
Первым упал Бор. Лошадь поскользнулась и уронила расслабившегося ездока. И следом завалилась сама. Она испугала коня, ехавшего рядом Драса, и он нелепо отскочил, и тоже повалился. Остальные затормозили лошадей. Я шла последней. Подъехав, мы поняли, что это озеро, и, если приглядеться, оно простирается достаточно широко на восток. Ширина его была около пятисот метров, на той стороне росли кусты. Мы обошли его западнее, и наконец вышли на край.
Когда-то давно, еще маленькой девочкой, я видела фильм о Большом каньоне. Я хотела увидеть его по-настоящему, сверху, с высоты птичьего полета. Даже видео захватывало дух. Сейчас у меня сперло дыхание, и казалось, остановилось сердце, но в ушах я слышала, как пульсирует кровь. Было тихо.
Под нами простирались леса и долины, я видела змейку реки, которая уходит далеко за горизонт, а возле подножия гор теряется в расщелине. И только спустя какое-то время поняла, что это то самое место, по которому мы шли почти два дня назад. Я обернулась, и вдалеке, практически у горизонта уже, увидела лес, на окраине которого мы делали привал с охотой. Это плато было просто создано для города. Нужно еще поискать дорогу западнее ущелья, на левом берегу реки, но это уже могут сделать охотники. Не другой стороне гора еще выше этой, и спуститься к воде с них невозможно.
— Ты думаешь о том же, о чем и я, Сири? — Драс подъехал ко мне, и вывел меня из нирваны.
— Здесь должен быть город, самый красивый и самый безопасный город, — я впервые решила высказать свои мысли вслух.
— Да, Сири. Ты права как никогда. Если все всадники опытные, не метет снег, и не терять времени на привалах, дороги сюда — три светлых. В теплую можно и быстрее. С телегами — не меньше пяти светлых, и то, если лошадей менять. Нужно много охотников, и лагеря делать в огне. Но охота здесь будет хорошая, а в реке много рыбы.
— Мне здесь очень хорошо, просто не могу объяснить почему. Спокойно и хорошо. — я опустила голову, и развернула лошадь. Стоя на этой горе, я понимала важность этого обзора, важность озера, реки, и гор, которые укрывают плато с севера. Нужно возвращаться, и продолжать жизнь, но меня успокаивало то, что теперь у меня есть это место.
Глава 21
Дорога домой заняла ровно трое суток. Усталость затмевала радость, что сейчас я полноценно сижу в седле, чувствую свою лошадку, могу быстро передвигаться. И теперь, я сама могу быстро развозить заказы по мастерицам, и ездить на рынок, если понадобится.
Дома радовала мягкая и теплая постель после недельной ночевки в шалашах, горячая еда, и Юта, отрапортовавшая, что все заказы собраны, материалы развезены, а свитера они с мамой попробовали сшивать сами, и у них получилось.
Оставалось навязать воротники, и прясть, прясть, прясть. Дружина оставила нас с Бором дома, зашли на обед, и тут-же уехали. Через неделю они должны собрать десяток самых верных людей, в том числе и Бора, и отправиться на обход нашей горы с другой стороны, и проверку земель левее расщелины, которая была, как нам казалось, единственной дорогой к плато.
Бор долго говорил с отцом и Истой. Его жена охала и ахала, округлив глаза, и все пыталась доказать Бору, что нам показалось, и мы здесь в полной безопасности. Благо, он был неумолим, и я впервые была благодарна мужскому твердолобию.
К дню выезда на ярмарку у нас было триста пар носков и четыреста чулок, восемь свитеров и пятнадцать одеял. Кроме этого, у каждого из нас теперь были носки, чулки, свитер и шапки. Бор ушел с Драсом, за неделю до нашего отправления, его две шкуры он попросил продать в Сорисе, и, мол, можно не на рынке, а идти напрямую к Маралу, и просить дать за две шкуры его Хроса — коня, о котором они уже говорили с Бором. Но это, если он припозднится. Если все пойдет по плану, он будет ждать их у Среднего моря, чтобы вместе переправиться на лапахе, а в Сорисе взять телегу до рынка — так быстрее.