Драс уехал, и, скорее всего, не в эту сторону. Раз за мной следили, значит знают все. Только вот, каков был шанс, что именно я выйду ночью? Или же я — дура набитая как на ладони для любого, и они уже знают, что ночами я наслаждаюсь пейзажами. А если вообще всю семью везут в этом обозе? Боже, ведь могли! Но только зачем, и куда? Лошадей можно угнать, просто всех нас закрыв в доме, а понаблюдав, можно увидеть, что дома Бор, который плохо еще ходит, и Севар, которому надо расходиться, прежде чем запрыгнуть на коня. Я бы услышала, если кричала Юта, или Иста. Значит нужна была только я. Значит, шансов, что нас догонят, и меня вернут домой ничтожно мало.
Сири, ты была не трусихой, просто ты жила в этом мире, исходя из его правил, а я вошла в твое тело из мира непуганых идиотов, что насмотревшись фильмов про всемогущие органы правопорядка, ходят ночами по паркам, идут темными дворами после работы, и не верят в маньяков, убийства. Пока самих это не коснется. Я была дурой там, и перенесла ее сюда. Это не я такая умная и сильная, это мне просто везло не встретить на улицах сумасшедших или опасных людей. Ладно, что есть, то есть. Сейчас я все равно ничего поделать не смогу, а вот в туалет я захочу уже скоро. Сколько мы едем после того, как я словно лось после соли, выпила, наверное, литр, не меньше. И вода была не ледяная, где он ее вез, за пазухой?
Кто ты, ловкий и уверенный в своих действиях, все умело просчитавший, и подготовивший эти сани, ведь я либо потеряла сознание, либо ты меня усыпил. По голове меня в этот раз точно не ударили, иначе, сейчас я чувствовала бы место ушиба. Я по местным меркам далеко не красавица, да и не молода уже. Ноги согрелись, но спина, будто сама, все время пыталась выпрямиться, потянуться — мышцы затекли, и начали онемевать. Я переворачивалась с бока на бок, но это мало помогало, и с ног сползала овчина, что тоже было фигово — ноги начинали снова мерзнуть.
— Эй, женский спасатель от сурового быта и теплого дома, мне надо срочно в лес, иначе за нами будет серьезный желтый след, по нему нас найдут быстрее, чем ты думаешь! — я кричала громко, потому что сани ехали быстро, и, судя по всему, мужик в шубе едет верхом, а сани ведет другой человек. Я слышала возницу, тот кряхтел и погонял лошадей, а когда мы чуть останавливались, видимо, объезжая на дороге ухабы, обходил телегу верхом на лошади.
Полог откинулся, я зажмурилась, и смотрела сквозь ресницы, мужчина, стоявший надо мной, был мне не знаком, но это местный, это человек не из-за моря. Высокий, большой, как медведь, с густой бородой, волосы на голове распущены, без шапки. Глаза молодые, но взгляд пустой и в нем не читается ни одной эмоции. Скорее всего, теперь мы отъехали на достаточное расстояние, чтобы нас не догнали, и он, уверенный в успехе, решил не прятать лица. Он отвязал руки от коленей, спина сразу «выдохнула», и все вокруг показалось прекрасным и даже сносным. Развязал ноги, привязал веревку на шею, надел на ноги валенки, но не те, что были на мне, высокие, но явно по размеру — они туго наделись на ногу, развязал руки.
— Иди за повозку, и только попробуй дернуться. Мы отвернемся. — фыркнул словами прямо в лицо, притянув меня за веревку на шее. Запах мяса с травами от него, будто упал мне сразу в желудок, и тот заурчал.
За санями нашла место, где не провалюсь в снег. Он стоял спиной, и держал веревку через плечо. Бежать было бесполезно. Двое лошадей впряжены в сани, хороший высокий короб, внутри обитый шкурами, много соломы, лежала я на очень густом меху, похожем на медвежий, или это буйвол? Я хотела потянуть время, чтобы размять ноги.
— Давай я буду сидеть. Не привязывай руки к ногам, мне очень больно. Я точно не побегу по снегу навстречу смерти от волчьих зубов. — Я несколько раз присела, распрямила спину, поклонилась влево и вправо, свела лопатки, и даже попрыгала возле саней — по ногам и рукам разлилась приятная боль — кровь начала циркулировать лучше.
Он подошел, связал ноги в лодыжках, и перекинул веревку через оглоблю в ногах саней. Руки не связал, но обернул веревку вокруг талии пару раз, и привязал сзади, под ногами возницы. Умно, теперь я смогу лечь, сесть, но дотянуться до ног и до возницы не смогу. Какой ловкий бэдээсэмщик! Но он меня услышал, и не желает вредить, значит доеду живой. Только вот куда?
— Как стемнает, сделаем привал, и перекусим. — говорил он рубленно, сухо, просто информируя о своих планах. Мы тронулись, и желудок еще раз напомнил, что неплохо-бы поесть.