– Спокойно, Энди, спокойно.
– А почему я должен волноваться? Из-за него?.. Посмотри! Это же живой труп… У него даже нет лица.
– Замолчи! – Сорвавшийся голос Алстера Скарлетта напомнил Кэнфилду о давно минувшем событии в Цюрихе. – Замолчи, дурак!
– С какой стати?.. Я не знаю вас! И не хочу знать!.. Вы исчезли давным-давно! – Юноша указал на Кэнфилда. – Он заменил мне вас. И я буду слушать только его. Вы для меня никто!
– Не говори со мной так! Не смей!
Кэнфилд резко оборвал его:
– Я доставил Эйприла Реда, Крюгер! Что вы хотите сообщить? Ради этого мы сюда и прибыли, давайте ближе к делу.
– Сначала он должен понять! – Уродливая голова болталась как на шарнирах. – Его надо заставить понять!
– Но что? Что все это для вас значило? Почему вы стали Крюгером?
Голова перестала болтаться, за щелками глаз теперь виднелись змеиные глазки. Кэнфилд вспомнил: Джанет рассказывала об этом взгляде.
– Дело в том, что Алстер Скарлетт не мог представлять новый порядок, новый мир! Не подходил для этого. Алстер Скарлетт служил его целям, и, когда цель была достигнута, нужда в нем отпала… Он стал помехой… Его надо было ликвидировать…
– Возможно, была и другая причина?
– Например?
– Элизабет. Она все равно помешала бы вам. Так, как остановила вас в Цюрихе.
При имени Элизабет Генрих Крюгер откашлялся и сплюнул мокроту. Кэнфилда чуть не стошнило.
– Старая сука!.. Да, мы совершили ошибку в двадцать шестом… если честно, я совершил ошибку… Мне следовало просить ее присоединиться к нам… Она бы не отказалась, я знаю. Она хотела того же, что и мы.
– Вы ошибаетесь.
– Ха! Вы не знали ее!
Кэнфилд ответил тихим, спокойным тоном:
– Я знал ее… Поверьте, она презирала все то, за что вы боролись.
Нацист усмехнулся:
– Забавно, очень забавно… Я как-то сказал ей, что она борется за все, что мне ненавистно…
– Значит, вы оба были по-своему правы.
– Неважно. Она теперь в аду.
– Когда она умирала, она думала, что вас уже нет в живых. И потому она умерла спокойно.
– Вы никогда не узнаете, каков был соблазн, особенно когда мы вошли в Париж… Но я ждал, когда мы возьмем Лондон. Я хотел выйти на Уайтхолл и объявить всему миру, что «империя Скарлатти» рухнула!
– Она умерла еще до того, как вы взяли Париж.
– Это не имело значения.
– А я считаю, что и мертвую вы ее боялись не меньше, чем живую.
– Я никого не боялся! Я ничего не боялся! – Генрих Крюгер напряг свое бессильное тело.
– Тогда почему вы не выполнили угрозу? Дом Скарлатти существует.
– Она вам никогда не рассказывала?
– О чем?
– Старуха всегда умела прикрывать фланги. Она нашла моего единственного врага в Третьем рейхе – Геббельса. Она никогда не верила, что там, в Цюрихе, я был убит. Геббельс знал, кто я. После тысяча девятьсот тридцать третьего она запугала нашу верхушку ложью обо мне. А партия была для меня куда важнее, нежели месть.
Кэнфилд смотрел на этот полутруп в кресле. Как всегда, Элизабет Скарлатти оказалась прозорливее их. Намного прозорливее.
– Один последний вопрос.
– Какой?
– Почему Джанет?
Сидевший в кресле с трудом поднял правую руку.
– Из-за него! Он – это главное. – Он указал на Эндрю Скарлетта.
– Но зачем?
– Я верю! Я все еще верю! Генрих Крюгер был частью нового мира! Нового порядка! Истинной аристократии!.. Со временем и он станет частью этого мира!
– Но почему вы выбрали Джанет?
Генрих Крюгер в изнеможении отмахнулся от вопроса:
– Какая разница, кого выбрать? Обыкновенная проститутка. Просто средство для получения того, что мне было нужно.
Кэнфилд чувствовал, как в нем поднимается слепая ярость, но опыт и профессионализм помогли ему сдержаться. Но он не учел реакции юноши. Эндрю Скарлетт рванулся к креслу и ударил Крюгера по лицу. Удар получился сильным и точным.
– Мерзавец! Вы мерзавец!
– Энди! Перестань! – Кэнфилд оттащил мальчика.
– Как нехорошо! – Глаза Крюгера словно плавали в орбитах. – Ведь все это ради тебя! Поэтому я и вызвал тебя сюда! Ты должен знать… Ты поймешь и начнешь сначала! Подумай. Подумай о высшей аристократии. – Он дотянулся своей бессильной рукой до внутреннего кармана пиджака и достал листок бумаги. – Они твои. Бери.
Кэнфилд взял листок бумаги и, не глядя, передал его Эндрю Скарлетту.
– Здесь какие-то номера. Номера, и ничего больше, – недоуменно произнес Энди.
Мэтью Кэнфилд знал, что означают номера, но его опередил Крюгер: