Джанет Саксон Скарлетт отвернулась, зажмурив глаза.
– Вы – чудовище, – прошептала она.
– Да, сейчас вы и должны считать меня чудовищем. Но, надеюсь, когда-нибудь вы поймете, что это не так.
Джанет вскочила:
– Выпустите меня отсюда!
– Бога ради, успокойтесь. Скоро прибудут Чанселлор и Аллисон. Вы мне нужны, дорогая моя.
– Выпустите меня! – Джанет подскочила к двери и принялась дергать ручку, совершенно забыв, что дверь заперта. – Что вы еще от меня хотите?
Элизабет знала, что победа – за ней.
Глава 16
Мэтью Кэнфилд стоял, прислонясь к стене дома на пересечении Пятой авеню и Шестьдесят третьей улицы, неотрывно следя за парадным подъездом резиденции Скарлетта. Он поплотнее запахнул плащ – лил холодный осенний дождь – и взглянул на часы: без десяти шесть. Он торчал здесь уже больше часа. Молодая женщина вошла в этот дом без четверти пять: неужто она пробудет там до ночи или, не дай господь, до утра? Он отвел на ожидание два часа, если, конечно, раньше ничего особого не случится. Оснований полагать, что в эти два часа что-то произойдет, не было, но интуиция подсказывала ему: жди! Он уже пять недель занимался этим объектом. Кое-что знал наверняка, кое-что позволял себе домысливать. Послезавтра старая леди отправляется в путь. Одна, без сопровождающих. Весь мир знал, как она скорбит о сыне – дня не проходило, чтобы в газетах не писали об этом. Однако старая дама умело скрывала скорбь и продолжала заниматься делами.
Что же касается жены Скарлетта, то тут все выглядело как-то странно. Судя по ее поведению, не очень-то она оплакивала своего исчезнувшего супруга. Более того, создавалось впечатление, что она не верит в смерть Алстера Скарлетта. Что это там она говорила в «Кантри клубе» на Ойстер-Бей? Хоть она тогда уже и основательно набралась, речь ее звучала вполне внятно.
– Моя дорогая свекровь считает его таким замечательным! Надеюсь, корабль затонет. Найдет она своего сыночка!
Сегодня вечером у нее явно состоялась серьезная встреча со свекровью, и Мэтью Кэнфилд очень хотел бы знать, о чем у них шла речь.
Холод пробирал до костей. Кэнфилд решил перейти через улицу, на ту сторону, где начинался Центральный парк. Достал из кармана газету, расстелил на скамье у ограды и сел.
Вскоре он заметил направлявшуюся к дому Скарлатти пару – мужчину и женщину. Было уже довольно темно, и Кэнфилд не мог различить их лиц. Женщина что-то оживленно говорила, мужчина, похоже, ее не слушал. Он достал из кармана часы и посмотрел, который час. Кэнфилд глянул на свои часы: без двух минут шесть. Медленно встал и спокойно вернулся на прежнее место, в то время как мужчина, сопровождаемый чересчур говорливой женщиной, приблизился к уличному фонарю и еще раз взглянул на часы.
Кэнфилд не удивился, узнав в незнакомце Чанселлора Дрю Скарлетта с женой Аллисон.
Кэнфилд сделал вид, что направляется к Шестьдесят третьей улице, а Чанселлор Дрю взял жену под руку и повел вверх по ступенькам. Когда они собирались уже было войти в дом Элизабет Скарлатти, дверь широко распахнулась и из нее выскочила Джанет.
Она мчалась по ступенькам, почти в самом низу поскользнулась, быстро поднялась на ноги и ринулась дальше по улице. Кэнфилд бросился за ней: она, видно, ушиблась – подвернулся случай помочь.
Он находился уже ярдах в тридцати от нее, когда из-за угла вдруг выехал двухместный с открытым верхом роскошный черный автомобиль «Пирс-Эрроу».
Кэнфилд замедлил шаг. Сидевший за рулем человек, нагнувшись вперед, вглядывался в бегущую женщину. В свете уличного фонаря Кэнфилд увидел сидевшего за рулем господина лет пятидесяти приятной наружности с тщательно ухоженными усами – явно из того круга, в котором вращалась Джанет. Кэнфилд подумал, что этот человек оказался там не случайно.
Машина резко затормозила, человек распахнул дверцу, быстро обошел автомобиль и направился к Джанет.
– Это вы, миссис Скарлетт? Садитесь.
Джанет, наклонившись, терла разбитое колено. Кэнфилд притаился в тени поблизости.
– Что? Это же не такси… Нет! Я вас не знаю…
– Садитесь! Я отвезу вас домой. Ну, быстренько! – Человек говорил тревожным, но властным тоном. Он взял Джанет Скарлетт за локоть.
– Нет! Нет! Я не хочу! – Она начала вырываться.
Кэнфилд выступил из тени.
– Привет, миссис Скарлетт! Я узнал вас. Чем могу быть полезен?
Господин с ухоженными усами настороженно взглянул на Кэнфилда. Он был раздосадован и зол. Не говоря ни слова, он поспешил к машине и вскочил на сиденье.
– Эй, минутку, мистер! – Кэнфилд подбежал к автомобилю и схватился за ручку дверцы. – Подвезите нас, пожалуйста!
Автомобиль рванул с места, и Кэнфилд, не удержавшись на ногах, с размаху упал. Только по счастливой случайности ему удалось избежать серьезной травмы.
Корчась от боли, он все-таки поднялся.
– Ваш приятель как-то странно себя ведет! – обратился он к Джанет.
Она смотрела на него с благодарностью.
– А я никогда его раньше не видела… По крайней мере, не могу вспомнить… Простите, но я и вашего имени не помню.
– Не стоит извиняться. Мы встречались только раз. Пару недель назад в клубе на Ойстер-Бей.
– О! – Похоже, молодая женщина не хотела вспоминать тот вечер.
– Нас познакомил Крис Ньюленд. Меня зовут Кэнфилд.
– О да…
– Мэтью Кэнфилд. Я из Чикаго.
– Ах да, теперь я вспомнила.
– Пойдемте возьмем такси.
– У вас рука в крови.
– А у вас колено.
– Ну, у меня только ссадина.
– И у меня тоже. Это только на вид страшно.
– Может, лучше все-таки обратиться к врачу?
– Все, что мне надо, – носовой платок да немного льда. Платок на руку, а лед в виски. – Они дошли до угла, и Кэнфилд взял такси. – Вот и все лечение, миссис Скарлетт.
Джанет Скарлетт неуверенно улыбнулась:
– Кажется, эти лекарства и я могу предоставить.
Холл в особняке Алстера Скарлетта был именно таким, каким ему и положено быть: высокие потолки, массивная входная дверь, прямо против двери лестница, ведущая на второй и третий этажи. В простенках – зеркала в золоченых рамах. По обе стороны холла – двухстворчатые стеклянные двери. Левая дверь была открыта, за ней виднелась парадная столовая. Правая, закрытая, дверь явно вела в гостиную. Дорогие восточные ковры на натертом паркете… Да, таким и должен быть холл в доме Алстера Стюарта Скарлетта. Но что поразило скромного следователя – так это нелепое, на его взгляд, сочетание цветов. Обои – цвета дамасской розы – ярко-алые, а на дверях – черные из тяжелого бархата портьеры. Это вульгарное сочетание красного и черного никак не вязалось с изящной французской мебелью.
Джанет Скарлетт заметила недоумение Кэнфилда.
– Режет глаз, не так ли?
– Я не заметил, – вежливо ответил он.
– Мой муж настаивал почему-то на красном, я подобрала портьеры в тон, так он заменил их на черные. А когда я попробовала возражать, закатил мне ужасную сцену. – Она открыла двери, прошла вперед и зажгла настольную лампу.
Кэнфилд последовал за ней в причудливо обставленную огромную гостиную – площадью она была в пять теннисных кортов. И всюду кресла, кушетки, канапе. Силуэты бесчисленных ламп на бесконечных маленьких столиках. Все это было как-то беспорядочно разбросано по огромному пространству, лишь напротив гигантского камина вырисовывался четкий полукруг диванов. Привыкнув к полумраку, Кэнфилд разглядел над камином множество фотографий в черных рамках. Они расходились веером от висевшего в центре какого-то документа в золотой рамке.
Джанет заметила взгляд Кэнфилда, но предпочла ничего не объяснять.