— Фууууу, какая сырость, — Рон с отвращением осмотрелся вокруг и с удивлением уставился на Габриэль. — Гарри, ты какого хрена эту мелкую с собой потащил? — возмущению Рона не было предела. В этот момент на берегу раздались два крика, полные боли и отчаянья.
— Габриэль! — кричала Флер.
— Гарри! — крик Гермионы ненамного уступал крику Флер.
Посмотрев на трибуны, Гарри увидел двух девушек, замотанных в полотенца. Всего лишь секунду на лицах двух девушек отражался ужас, который стал медленно перетекать в облегчение. Однако у француженки была истерика. Её с трудом держали на месте, не позволяя ей броситься в воду.
— Так какого хрена ты потащил с собой эту мелкую? — не унимался Рон. — Только не говори, что ты до последнего ждал, когда приплывут твои соперники.
— Рон, в песне было сказано, что если…
— Гарри, ты что поверил в ту чушь, что была сказана в песне? Думаешь, Дамблдор позволил бы причинить вред заложникам?
Гарри почувствовал себя глупым и обманутым.
«Каким же мне нужно быть…» — но додумать эту мысль Гарри не успел, он увидел лицо Габриэль, и все мысли тут же вылетели у него из головы. Девочка была не просто напугана, она была в ужасе.
— Рон, её нельзя было оставлять там одну, — от взгляда девочки, полного благодарности, Гарри даже стало неловко.
— Гарри, ты идиот. Из-за неё ты пришёл последним, — не унимался Рон.
На Гарри вновь накатило раздражение. На Рона, на организаторов, на судей.
— Плевать я хотел на это соревнование и на этот кубок. Я не позволю девочке оставаться там в одиночестве. Габриэль, держись за меня, всё будет хорошо, всё почти закончилось, — стоило Габриэль вылезти из воды, как она тут же была ощупана своей старшей заплаканной сестрой на предмет повреждений. Затем последовали обнимания и поцелуи. Стоило им вылезти из воды, как Гарри тут же попал в крепкие объятия перепуганной Гермионы:
— Гарри, ты справился!
Парень виновато улыбнулся и, стуча зубами, сказал:
— Я пришёл последним.
— Да плевать, я горжусь тобой! — голос, полный облегчения показал, что, по крайней мере, один человек тоже считает, что он поступил правильно. Однако недовольное лицо Рона говорило, что так же, по крайней мере один человек, считает, что он поступил неправильно. В следующий миг светловолосый вихрь набросился на Гарри с объятиями и поцелуями.
— Ты спас её! — крик Флер поставил жирную точку в возможных вопросах. — Ты не обязан был делать этого, но ты спас мою маленькую Габриэль, — обняв Рона, она выдохнула. — И ты помогал.
— Ну да, немного, — промямлил покрасневший Рон после двух полученных поцелуев в щёки. Однако Флер уже неслась к своей младшей сестре.
Гарри посмотрел на довольное лицо Рона и лишь разочарованно покачал головой. Тем не менее, главный вопрос был в том, почему Гермиона была такой напуганной. Даже при виде цербера у неё не было такого страха на лице. Он уже хотел задать ей этот вопрос, но, когда развернулся в ее сторону, увидел лишь удаляющуюся спину.
Позже, после разговора Дамблдора с русалками, были озвучены оценки за прохождение второго этапа. Однако Гарри оценки не интересовали, его беспокоила Гермиона. И её было необходимо как можно скорее найти. Но в этот момент за спиной Гарри раздался голос.
— Мистер Поттер, вы можете уделить мне немного времени? — Гарри обернулся и увидел отца Флер Делакур. — Если вы не будете против прогуляться вокруг озера и обговорить со мной несколько вопросов, я буду вам весьма признателен, — он неодобрительно посмотрел на Рона Уизли, давая понять что разговор должен проходить с глазу на глаз.
— Иди, Рон, я позже тебя догоню, — однако Рон особо и не рвался составлять Гарри компанию в разговоре с отцом Флер, считая, что после поцелуя девушки, в особенности на глазах её отца, разговор может привести к весьма болезненным последствиям. Во всяком случае, он бы на месте её отца не стал бы разбираться, кто кого поцеловал.
Пройдя вдоль озера подальше от любопытной толпы, Гарри и мистер Делакур остановились. Несмотря на зелья, влитые в него мадам Помфи, Гарри зверски замёрз, но он решил не торопить мистера Делакур. Опытный политик заметил этот жест и по достоинству оценил его.
— Мистер Поттер, как вы понимаете, теперь у моей младшей дочери перед вами Долг жизни. Я хотел бы узнать, что вы потребуете в уплату за него, — сказать что Гарри был удивлён — это ничего не сказать.
— Месье Делакур, я не понимаю, о каком Долге может идти речь. Я сделал то, что сделал бы любой волшебник на моём месте, — Делакур хмуро посмотрел на четвёртого чемпиона и его голос был мрачен:
— Да нет, мистер Поттер. Не любой. В особенности чемпион турнира, на которого не действуют чары вейл. Ведь, как вам уже известно, мои дочери на четверть вейлы.
— Ну, ваши дочери очень красивые, — Гарри почувствовал, что начинает краснеть под внимательным взглядом Делакура. И стал с любопытством рассматривать свои ботинки.
— Ну да, они красивые, — Делакур впервые улыбнулся. Удивительно, но по тому, что он уже успел узнать о Гарри Поттере, этот англичанин не потерял свою застенчивость. Хотя это было последним, в чём его можно было заподозрить. — Однако в их присутствии вы не замираете, как от заклятия «Остолбеней», у вас не стекленеют глаза, и что самое удивительное, у вас даже не текут слюни, — видя как мальчик, рассматривая свои ботинки, покраснел ещё сильней, он удивлённо покачал головой.
«Как может сочетаться такая невинность и такое самопожертвование?»
— Мне известно, что Дамблдор отменил такие важные предметы как магические традиции и основы магического права, однако ваш опекун должен был уделить вам время или хотя бы нанять соответственных преподавателей.
Гарри почувствовал себя совсем неуютно.
— Видите ли, сэр, я вырос у моих родственников, а они маглы, и не очень любят всё, что связанно с волшебством, так что сами понимаете… — так и не дождавшись ответа, он посмотрел на растерянное лицо Делакура. Делакур думал, что его уже ничем не удивить. Он жестоко ошибался. Нет, он, конечно, собирал информацию о соперниках своей дочери и вначале на мистера Поттера не обратил особого внимания в силу того, что никто не любит выскочек, непонятно как пролезших на турнир.
— Знаете, мистер Поттер, когда Кубок Огня выбросил ваше имя, Министерство Франции стало наводить справки о вас. Однако, чем сильнее наши люди копали, тем большее недоумение выплывало на лицах наших агентов. Как отец Флер и сотрудник Министерства Магии Франции я получил доступ к собранной информации на Вас. Знаете, что они узнали о Вас в течении месяца? Абсолютно ни-че-го. О жизни Гарри Поттера неизвестно абсолютно ничего, за исключением того, что он живёт у родственников, в безопасности и окружённый любовью. Сбор информации превратился в настоящий вызов для всего Министерства Магии Франции. Политика просто требовала этого. У нас возникло ощущение, что мы ищем глубоко законспирированного агента, о котором не знает даже сам Министр Магии Англии. Дело сдвинулось с мёртвой точки лишь после того, как Флер рассказала о том, что поведал им с Крамом Седрик Диггори после первого тура в палатке для чемпионов. В связи с тем, что рассказы напоминали инструкцию о том, как убить героя, мы со скепсисом отнеслись к этой информации. Однако ваш патронус дал подсказку, где копать. И вот недавно мне передали копию отчёта. Всё рассказанное мистером Диггори о Вас было правдой, однако в Министерстве весьма тщательно скрывают это. Ни документов, ни записей. Как вы понимаете, мистер Поттер, нападение дементоров на ученика — это не рядовое событие. Однако, по требованию вашего опекуна все документы по этому инциденту были изъяты и отправлены в архив. Знаете, у нас в Министерстве Магии Англии много друзей, которые тоже захотели почитать подробности о тех событиях. Так вот, записей о нападении дементоров на студента Хогвартса Гарри Поттера в архиве не обнаружено. Записи туда просто не дошли. Кто-то тщательно всё подчищает, и везде чувствуется рука вашего опекуна.
Поттер нахмурил лоб.
— Мой опекун? Я не знал, что кто-то из Дурслей имеет возможность посетить Министерство Магии.
— О каких Дурслях Вы говорите, мистер Поттер?
— О моих магловских опекунах. Вернон Дурсль и его жена, моя тётя, Петунья Дурсль. Вот я и удивился. Они же ненавидят магию и всё, что с ней связано.