— Благодарю за справку, мистер Энциклопедия, — ехидно ответил Мосия. — Наложить на дракона чары способен лишь очень сильный и могущественный маг. Я, конечно, очень уважаю отца Сарьона, но «сильный» и «могущественный» — не те определения, которые подходят к нему.
Тем временем мы ушли с солнечного света в тень раскидистых ив и тополей, которые росли вдоль берегов реки.
— Думаю, вы его недооцениваете, — возразил я. — Он был достаточно силён, чтобы принести себя в жертву, когда Джорама собирались обратить в камень. И ему хватило сил и могущества, чтобы помочь Джораму победить Блалоха.
Мосию эти доводы не убедили.
— Он оставил Тёмный Меч у дракона двадцать лет назад! Если отец Сарьон тогда действительно наложил чары на дракона, заклинание вряд ли могло продержаться так долго!
Я с сожалением подумал, что Мосия, наверное, прав. Драконы Ночи были сотворены как боевые машины, предназначенные для того, чтобы убивать по приказу своих создателей. Во время Железных войн Дкарн-дуук, которые создали этих драконов и повелевали ими, почти все погибли. А выжившие были слишком утомлены и слабы, чтобы разбираться с этими тварями. Так Драконы Ночи остались без присмотра и спрятались под землёй, в бесконечном лабиринте пещер и тоннелей — они нуждались в укрытии от ненавистного им солнечного света.
Драконы не питали любви к людям и даже ненавидели их — памятуя о тех, кто обрёк их племя на жизнь во тьме.
Наконец мы подошли к входу в пещеру и остановились на берегу, безрадостно глядя на тёмный провал в серой скале. Это была гигантская арка из камня, в которую легко могли войти мы все впятером — если бы большая часть входа не находилась под водой! От реки ответвлялся быстрый и глубокий поток и, повернув, утекал вниз, в темноту пещеры.
— Удача вам изменила, отец, — сказал Мосия. — Течение, реки переменилось. Мы не сможем проникнуть внутрь — или вы хотите сказать, что нам придётся пробираться по опасным подземельям вплавь?
Ворон у него на плече зловеще каркнул.
Стыдно признаться, но моей первой реакцией было облегчение — пока я не посмотрел на Элизу.
До сих пор королева отважно и хладнокровно переносила все опасности и тяготы пути. Но такого разочарования она не выдержала. Элиза побледнела и стиснула кулаки.
— Мы должны пробраться внутрь! — крикнула она и добавила с отчаянием в голосе: — Если понадобится, я поплыву!
В быстром потоке, который уходил в пещеру, крутились водовороты, у каменистых берегов плавали бревна и пузырилась пена. Нет, вплавь здесь не пробраться.
— Мы можем построить плот, — предложила Сцилла. — Свяжем вместе несколько брёвен. Может быть, колдун сотворит какое-нибудь заклинание…
— Я не заклинатель и не ремесленник Прон-альбан, — холодно заметил Мосия. — Я не умею строить плавательные средства, и вряд ли вы захотите ждать, пока я изучу это искусство.
— Я не прошу вас создавать полноценный корабль, — возразила Сцилла, сердито сверкнув глазами. — Но, по-моему, вы вполне могли бы каким-нибудь огненным заклинанием выжечь внутреннюю часть бревна, чтобы получилась примитивная лодка.
— Лодка! — Мосия презрительно фыркнул. — Может быть, нам лучше использовать вашу голову, сэр рыцарь. По-видимому, она достаточно пустая! Вас не посещали мысли о том, что мне нужно приберечь всю магию до встречи с драконом, который — есть у меня такое предчувствие — вовсе не будет счастлив, увидев нас.
Все это время отец Сарьон пытался что-то сказать. Наконец он, смог вставить слово:
— Неужели вы настолько сомневаетесь во мне, что подумали, будто я приведу вас в затопленную пещеру?
Он сказал это с улыбкой, но нам стало неловко, особенно мне и Элизе.
— Простите меня, отец, — сказала Элиза, смутившись. — Вы правы. Мне следовало верить в вас.
— Если не в меня, то хотя бы в Олмина, — поправил Сарьон и посмотрел на Мосию так, что я понял — старый каталист слышал по крайней мере часть нашего разговора.
Мосия ничего не сказал, не стал извиняться. Он стоял безмолвный и непоколебимый, сложив руки перед собой и спрятав их в широких рукавах чёрной мантии.
Сарьон между тем продолжал:
— Здесь есть проход, вон там. Выступ скалы тянется над уровнем воды. Эта тропа приведёт нас в тоннель, который поворачивает в сторону от реки и уходит вглубь пещеры.
Тропинка петляла вдоль берега и сворачивала налево, огибая большую иву, ветви и корни которой заслоняли вход в пещеру. Сарьон раздвинул свисающие ветви, и мы увидели ещё один тёмный провал.
Мосия вызвался идти первым — мне подумалось, что таким образом Дуук-тсарит пытался оправдаться в своей несдержанности.
— Стойте здесь, пока я не подам сигнал, — предупредил он.
Мосия вошёл в пещеру, взяв с собой ворона, и вскоре скрылся из виду. Я сперва не понял, зачем он прихватил птицу, но потом догадался. Когда ворон вылетел наружу, хлопая чёрными крыльями, словно огромная летучая мышь, это и было сигналом для нас.
— Идите вперёд, — хрипло прокаркала птица. — По одному.
Элиза бесстрашно шагнула вперёд. Наверное, моего страха за неё хватало на нас обоих. Я следил за ней взглядом, пока мог, как будто только моя воля удерживала её от падения с уступа.
Ворон полетел в пещеру вместе с Элизой. Я еле дождался его возвращения.
— С ней все хорошо, — прокаркал посланец. — Теперь следующий!
— Иди ты, Ройвин, — сказал Сарьон, улыбаясь. Ещё месяц назад я, наверное, счёл бы сумасшедшим того, кто сказал бы мне, что я буду стремиться в тёмную и страшную пещеру. А теперь ничто не могло бы удержать меня снаружи.
Воздух в пещере был прохладный и сырой. Мне пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Поначалу путь освещал солнечный свет, отражавшийся в воде, и тропа была достаточно широка, так что эту часть пути я прошёл без труда. Но потом проход сузился до такой степени, что я едва мог поставить две ноги рядом. За угол каменного выступа, по которому я шёл, солнечней свет уже не проникал. Я думал, что окажусь в полной темноте, и удивился, обнаружив, что пещеру освещает багровое сияние. Один из сталактитов впереди излучал свет и тепло, как будто раскалённый докрасна. Я видел тропинку — мерцающую серую ленту над блестящей чёрной поверхностью воды. Ворон пролетел мимо меня, возвращаясь к Мосии.
Теперь я понял, почему колдун вызвался идти первым. Он прошёл в темноту, чтобы осветить путь всем нам.
Дорожка начала подниматься выше и ещё сузилась, так что мне пришлось прижаться спиной к стене и идти боком. Я шёл один, уже не видя друзей, оставшихся позади, и ещё не видя Мосию и Элизу, которые ждали впереди. Один неверный шаг — и я упаду в тёмную, пенистую воду. Пот струился у меня по лбу, каплями стекал по спине. От холодного воздуха меня пробирала дрожь. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким.
Ещё шаг — и я увидел конец тропинки, где меня поджидали Мосия и Элиза. Мне так хотелось поскорее добраться до них, что я едва поборол искушение отбросить всякую осторожность и пуститься бегом.
— Осторожнее, — предупредил Мосия. — Это самый опасный участок.
Я сдержал порыв и пошёл медленнее, прижимаясь к стене так плотно, что едва не обдирал кожу со спины. Постепенно уступ стал шире, и я смог ускорить шаги. Под конец я споткнулся и упал прямо в объятия Элизы. Мы прильнули друг к другу, ища успокоения, и соединённое тепло наших тел изгнало страшные мысли о падении в бурлящую воду. Я благословил Сарьона за то, что он послал меня вперёд, за то, что подарил эти минуты с Элизой.
Мосия смотрел на нас с усмешкой, но ничего не сказал, только отправил ворона обратно с посланием: «Следующий!».
Теперь появился отец Сарьон. Он двигался так неуклюже, что нам не раз казалось, что он вот-вот оступится и рухнет вниз. Однако он сумел удержаться на карнизе, цепляясь руками за выступы скалы, когда оскальзывался.