Милой, добросердечный Дэш. Я откинулся назад, опираясь на руки, и подставила лицо солнцу.
— Сейчас мне лучше.
Он сел рядом со мной на полотенце.
— Но не раньше.
— Сегодня было очень много всего. — Я не смотрела на Дэша. Было легче быть честной, если я держала глаза закрытыми и разговаривала с небом.
— Академия — своего рода отдельный мир.
— Преуменьшение века, — сказала я, позаимствовав фразу Сэм.
Руки Дэша сомкнулись вокруг моих скрещенных лодыжек. От этого невинного прикосновения по мне пробежала волна осознания, и я распахнула глаза и встретилась с темно-синим взглядом.
— Все наладится. Обещаю, — сказал он.
Я вздохнула.
— Я не подхожу.
Между бровями Дэша появилась морщинка.
— И ты думаешь, я понимаю?
— Конечно, понимаешь. Ты один из Потерянных Мальчиков.
Он фыркнул.
— Кто тебе это сказал?
— Сэм.
Дэш кивнул.
— Дурацкое прозвище. И только потому, что я с ними, это не значит, что я им подхожу. Я бы предпочел провести время в своей теплице или сходить в спортзал, чем оказаться на какой-нибудь вечеринке. Ребята в школе называют меня занудой.
Я нахмурилась, услышав это.
— Ты не зануда. — Дэш был бесконечно увлекательным и совсем не таким, как ожидаешь.
Он пожал плечами.
— Хочу сказать, что никто из нас по-настоящему не подходит друг другу. Не так, как люди думают, мы должны поступать. Но те же самые люди на самом деле нас не знают.
Я догадалась, что в этом он был прав.
Взгляд голубых глаз Дэша впился в меня.
— Как думаешь, Хлоя тебя знает?
Он произнес ее имя так, словно оно было неприятным на вкус, и я не смогла сдержать улыбку. Но его слова заставили меня задуматься еще сильнее. Хлоя, возможно, и смогла узнать несколько основных фактов о моей жизни, но правда заключалась в том, что она знала, что ими можно заполнить наперсток. Это знание вызвало к жизни раздражение, вспыхнувшее где-то глубоко внутри.
Большой палец Дэша прошелся вперед-назад по обнаженной коже моей лодыжки.
— Что?
— Я зла на себя за то, что позволила Хлое добраться до меня.
Он ухмыльнулся.
— Это, черт возьми, намного лучше, чем вечеринка жалости, которая проходила ранее.
Я толкнула его в плечо.
— Заткнись.
Ухмылка Дэша стала только шире.
Я сорвала травинку и намотала ее на палец.
— Думаю, это трудно, потому что я так долго хотела вписаться. Когда мой отец был жив, это никогда не имело значения, потому что он всегда был со мной. Колт и его отец тоже. Но после того, как он умер, а Колт и его отец исчезли из моей жизни, я осталась одна.
Дэш, возможно, был единственным человеком в мире, которому я призналась в этом. Может быть, потому, что он так честно признался в своей неуверенности, а может быть, потому, что в нем была нежность, которая заставляла меня чувствовать себя в безопасности.
Он руками крепче сжал мои лодыжки.
— Мне знакомо это чувство. Я ненавижу то, что ты жила в этом так долго. Но ты больше не одинока. У тебя есть мы.
— Все не так просто. Не пойми меня неправильно, я благодарна Колту за то, что он дал мне приют. Но большинство людей не хотят, чтобы я была здесь. И они имеют право на эти чувства. — В моих глазах нарастало давление, и я изо всех сил старалась сдержать слезы. Я знала, что если поддамся сейчас, то окажусь в огромной истерике. — Хоть раз в жизни я хочу почувствовать себя желанной.
Темно-синие глаза Дэша вспыхнули светлее, став почти электрически голубыми. Он наклонился вперед, его рука скользнула вдоль моей челюсти к задней части шеи.
— Ты желанная, Лейтон. Я хочу, чтобы ты была здесь. И ничто никогда этого не изменит.
У меня перехватило дыхание, когда какая-то невидимая сила притянула меня ближе к Дэшу, к тому, что назревало между нами.
Раздалось низкое рычание, а затем произошло какое-то движение.
Я отпрянула назад, когда огромная собака прыгнула между нами.
— Твою ж мать! — крикнула я.
Похожий на лайку пес уставился на Дэша, оскалив зубы.
Это было так плохо.
— 25~
— О, черт, — пробормотал Дэш.
Я низко пригнулась, протягивая руку.
— Все в порядке, собачка.
— Я бы этого не делал, — сказал Дэш, придвигаясь ближе ко мне.
В ту же секунду, как он это сделал, собака снова зарычала, и Дэш застыл.
— Черт, — пробормотал он, доставая телефон и отправляя сообщение.
— Не делай резких движений, — сказала я.
Собака была прекрасна. Это был самый крупный хаски, которого я когда-либо видела, с завораживающими карими глазами и блестящей шерстью разных цветов.