========== 1. Перси ==========
— Я не убивал его, — продолжал упрямо шептать Перси, уставившись на собственные руки по локоть в крови.
Посейдон ничего не ответил, но его взгляд — мутный, недовольный, разочарованный, презирающий взгляд — говорил яснее ясного.
— Я не убивал его! Это не я!
А Анаклузмос лежал рядом, испачканный чужой кровью.
Посейдон лишь покачал головой.
— Убирайся, — тихо прошептал он, вложив в каждое своё слово максимум ненависти. И Перси только теперь мог прочувствовать всю ненависть Владыки Морей и Океанов и понять, что даже Тартар не казался ему страшным, как гнев отца в этот момент. — Убирайся отсюда и не смей никому об этом говорить, ты меня понял? Веди себя как обычно и не вздумай высовываться. Убирайся.
— Клянусь, я этого не…
— Убирайся!
Посейдон взмахнул рукой, и Перси почувствовал, что падает. И в стремительном полёте вниз он видел, как красивые башни Олимпа скрывались в белых облаках.
В следующую секунду картина сменилась.
Перси бежал из лагеря. Нёсся сломя голову, спотыкаясь о корни деревьев, и пытался руками укрыть лицо от веток, так и норовивших выколоть ему глаза.
Вслед ему летели ругательства, а в голове набатом звучало лишь одно слово — «предатель».
На пару секунд вечерний лес осветился яркой вспышкой молнии, и Перси, отвлёкшись, споткнулся о камень и упал. Он хотел было встать, но ноги словно стали ватными, а крики разъярённой толпы приближались.
Оглушительный грохот грома на пару минут словно вырубил весь окружающий мир, и Перси, будто очнувшись от удара дефибриллятором, вскочил на ноги и бросился бежать дальше, не разбирая дороги.
Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, но он заставлял себя ломиться дальше. Остановка — смерть. Смерть — плохо.
«Предатель!» — громким гулом раздалось в голове, и от какофонии знакомых голосов Перси казалось, что его сейчас расплющит изнутри.
Он упал на колени, схватившись за голову, а этот дикий вой становился все громче. По венам словно растекался сам Флегетон, и все внутри горело праведным огнём, когда вокруг него собралась толпа мальчишек и девчонок в ярких лагерных футболках и с копьями наготове. Они скандировали слово «предатель», сужая круг, выше возносили оружия, чтобы больней ударить, и с ужасным криком набросились на него. Он почти прочувствовал, как распарывает острое лезвие кожу, пробираясь дальше в плоть, но когда Перси громко закричал, срывая к чёрту связки, все мигом исчезло.
Перси потребовалась пара долгих жутких минут, чтобы осознать: это был всего лишь сон. Очередной кошмар, который снился ему снова и снова. С тех самых пор, когда они покинули Тартар.
Голова трещала так, словно сам череп готов был вот-вот треснуть от напряжения внутри.
Он сел на кровати, крепко зажмурился и начал медленно массировать виски тремя пальцами.
Ему пришлось заставить себя вспомнить, что война с Геей закончилась, прогулка по Тартару теперь всего лишь воспоминание и жизнь, наконец, налаживается. В конце концов, им осталось быть тут всего неделю, а потом они с Аннабет уедут в Новый Рим за лучшей жизнью, как и планировали.
Перси встал с кровати. По опыту знал, что теперь остаток ночи и глаз сомкнуть не сможет, а потому он накинул на плечи лёгкую куртку, натянул капюшон на голову и вышел из домика.
Снова гулять вдоль океана ему надоело — он хотел всего лишь немного спокойно поспать! Хоть раз за последний месяц. Было бы счастьем получить даже пару часов сна без всяких кошмаров.
Перси шёл по пустому лагерю, надеясь, что не наткнётся на гарпий. Он неспешно брёл среди домиков, не зная, куда податься, пока не остановился у знакомого серого домика с резной совой над входом.
Возможно, вваливаться в такой час в домик Афины было не самой лучшей идеей (отвратительной и самоубийственной, на самом деле), но Перси больше не мог терпеть бессонных ночей, а единственная, кто мог упокоить любую бурю в его душе — Аннабет — сейчас сладко спала там.
Перси приблизился к двери и прислушался: тишина. Ни единого шороха. Молясь Морфею, чтобы сон детей Афины оказался достаточно крепок, он осторожно открыл дверь, на цыпочках пробрался внутрь, двигаясь к кровати Аннабет по памяти.
Она спала, отвернувшись к стене, и даже во сне её лицо было спокойным, но сосредоточенным. Перси бы не удивился, если бы ей снились какие-то формулы, здания и задачки.
Он осторожно закрыл ладонью ей рот, чтобы она не закричала в случае чего, и слегка потревожил её, чтобы разбудить.
Аннабет дёрнулась, её вскрик пропал в ладони Перси, и она широко распахнула глаза, уставившись на ночного гостя. Признав в нём Перси, она расслабилась, на пару секунд закрыла глаза, но Джексон убирать ладонь не спешил: обычно после такого Аннабет выдавала пару ласковых, и потому он только крепче сжал ладонь и приложил палец к губам.
Аннабет тяжело выдохнула, и только тогда Перси убрал руку, одними губами прошептал «пойдём» и поспешно выскользнул из домика так же бесшумно, как и зашёл.
Девушка вышла минутой позже, накинув на плечи лёгкую кофту. Она осторожно закрыла за собой дверь, отошла на пару шагов от домика и спросила:
— У тебя должна быть очень веская причина будить меня в два часа ночи. И восстание очередных титанов уже не считается! — процедила Аннабет, плотно укутавшись в свою куртку.
— Прости, не хотел будить, но… Я не могу заснуть.
Чейз нахмурилась, подумала пару секунд, прежде чем тяжело выдохнуть и пойти в сторону третьего домика.
— Пошли скорей куда-нибудь, пока нас гарпии не нашли, — сказала она.
Будь это правда нападение титанов, она бы глазом не моргнула — просто закрыла бы дверь и пошла спать дальше. Но состояние Перси, который день ото дня становился больше похож на Кловиса, клюющего носом в любой ситуации, её сильно тревожило. Впрочем, они прошли Тартар. Глупо было думать, что все их кошмары остались за Вратами Смерти, но почему-то ужасы того ада преследовали больше Перси.
Аннабет была в порядке.
Чейз проскользнула в домик Посейдона, оглянувшись вокруг напоследок, чтобы наверняка убедиться — их никто не видел. А юноша за ней закрыл дверь.
— Что случилось? — спросила Аннабет, забравшись на кровать Перси.
— Очередной кошмар, и я не могу заснуть, — признался он уставшим голосом.
— Расскажешь, что снится? — спросила она, постучав ладонью по кровати рядом с собой, мол, садись ко мне.
Перси был не против. Он снял куртку, уместился рядом с Аннабет и положил свою голову ей на плечо.
— Не знаю. Не помню эти сны, — соврал он, не желая говорить, что в собственных кошмарах ему снится лагерь, ополчившийся против него.
— Ладно, — вздохнула она. — Расскажешь, когда будешь готов.
Они замолчали, слушая биение сердец друг друга. Веки Перси показались ему непосильной ношей, и поднимать их было почти так же трудно, как и держать небо на своих плечах. В конечном итоге он просто закрыл глаза и почувствовал, как снова падает прямо в руки Морфею.
Но что-то ему подсказывало, что на этот раз сон будет спокойным.
Аннабет, заметив, что Перси почти заснул, осторожно уложила его на кровать, накрыла одеялом и собралась было уйти, но он схватил её за руку.
— Не уходи, — прошептал юноша, не открывая глаз. — Останься.
— Перси…
— Пожалуйста.
Аннабет, вздохнув, всё же легла рядом, спиной к нему, и он уткнулся ей в волосы, вдыхая такой родной запах, её запах, и заснул спокойным сном.
Перси бы провалялся в кровати весь день, обнимал Аннабет, уткнувшись носом в её светлые волосы, пахнущие лавандой, и спал. Чейз, впрочем, была не против, держа его руки и наслаждаясь теплом его тела.
Но так продолжалось до самого утра, пока не проснулся Перси. Частично. Сам он, мурлыкая во сне, продолжал ворошить носом её светлые волосы, а Аннабет вся покраснела, пытаясь отстраниться от здорового юношеского организма и при этом не разбудить самого Перси. А тот наоборот прижимался к ней, обнимая крепче, и только потому, что он впервые так сладко и хорошо спал, она все ещё терпела некоторые неудобства.