— Перси! — это во второй раз крикнул Хирон, и теперь кентавр галопом направлялся к мальчишкам.
— Она любит тебя. Любила всегда. Даже когда ты предал всех и вся, — сквозь стиснутые зубы процедил Джексон. — И она больше всех других надеялась, что ты не погиб тогда на Олимпе. А сейчас, когда ты вернулся, она бросила всё, подтирая твои сопли, и если ты причинишь ей боль на этот раз, клянусь рекой Стикс, я лично тебя убью и, поверь мне, присмотрю, чтобы больше из ада ты не вернулся.
Перси быстро убрал меч, но эфесом ударил по солнечному сплетению, заставляя Луку вновь согнуться пополам.
Хирон только к ним подошёл, шокировано уставившись на сына Посейдона, но тот даже бровью не повёл. Кентавр помог Луке встать.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, а потом бросил осуждающий взгляд на Перси. — Мог бы быть полегче. Это был его первый день.
— Ничего страшного, Хирон, — отозвался Лука, улыбнувшись. Он осторожно дотронулся до носа, а потом вытер кровь со рта. — Я попросил его не поддаваться. Да и Перси помог мне обозначить фронт работ. Неделя, и я снова буду в форме.
Сын Посейдона ничего не ответил. Лишь спрятал ручку в карман и, развернувшись, зашагал прочь из арены.
— Экскурсия окончена. Дальше сам. И не забудь мои слова.
Лука и Хирон проводили его ошарашенными взглядами.
— А он стал отличным мечником, — хмыкнул Кастеллан.
— Да. Вот только мне не нравится его напористость, — протянул кентавр.
«Надо поговорить с Перси», — дал он себе мысленное обещание и, поддерживая Луку, отвёл его в лазарет.
***
Перси не знал, что думать. То ли он был доволен, что уделал Луку Кастеллана, то ли испугался самого же себя, вспомнив, как сильно он хотел увидеть кровь сына Гермеса на мече. Он тряхнул головой, отгоняя эти жуткие мысли.
Холодная вода в душе немного остудила его пыл и вернула мысли в нужное русло. Возможно, он слишком погорячился, когда вот так сразу напал на Луку. Да и Аннабет наверняка расстроится, а осложнять отношения с ней последнее, что ему хотелось. Перси даже подумал, не вернуться ли ему за Кастелланом, но быстро отогнал эту идею. Нет, пока что он видеть его не готов.
Юноша вышел из душа, высушив себя силой мысли, и отправился прямиком в кровать. Хоть на дворе только заступал вечер, тем не менее, он решил отправиться спать. Тем более рядом на тумбочке лежала настойка Уилла и пара беленьких таблеток.
Перси решил начать с настойки. Он быстро выпил чай, у которого был сильный аромат мелиссы и ещё каких-то трав, на запоминание которых у Джексона не хватило бы всего времени мира и желания, и лёг на матрас, покорно ожидая обещанного сна.
И закрывая глаза, он с удивлением осознал, что падает отнюдь не в лапы кошмара.
Правда, проснулся он на следующее утро совсем не в своей кровати.
Перси ошарашенно осматривался вокруг, понимая, что лежит на берегу океана с мечом в руках. Он быстро спрятал Анаклузмос обратно в карман пижамных штанов, а сам вскочил на ноги, озираясь вокруг. Сейчас, наверное, выскочат Стоуллы или тот мелкий шкодник, который вечно ставил других полубогов в идиотские ситуации своими шутками, но на берегу был он один. Перси постарался выровнять дыхание, чтобы не запаниковать. Так, надо восстановить порядок событий.
Он вчера выпил чай и лёг спать. А дальше — ничего. Только пробуждение прямо на берегу океана в пижамных штанах и лёгкой футболке.
Перси напряг память: может ему что снилось, но ничего. Он не помнил ничегошеньки из своего сна, а как уж оказался здесь и подавно.
И это не могло не пугать.
Он вдруг вспомнил кошмар, в котором просыпался с окровавленными руками, но нет. Они были чисты. И вокруг всё было тихо. С каких пор он стал страдать лунатизмом?
Перси вскочил на ноги и быстрым шагом пошёл обратно к своему домику. Он почти дошёл до третьего здания неподалёку от домика Зевса, как его окликнул один из пареньков из детей Гефеста — Лари, оружейник.
Он остановился, удивлённо смотря на товарища. Тот подошёл к нему с довольной улыбкой и спросил:
— Ну как?
Перси нахмурился.
— Ты о чём?
— Как о чём? О твоём мече! Об Анаклузмосе.
Перси почувствовал, как все его извилины в голове напряглись, пытаясь понять, что именно от него хочет Лари. Им вроде как не удавалось никак поговорить аж с самой войны. А самый главный вопрос: что не так с его мечом, что он пошёл (если он действительно пошёл) к оружейнику?!
Лари нахмурил брови, заметив, что Перси, кажется, не понимает, о чём его спрашивают. А потому решил уточнить. Может, он просто забыл? Мало ли…
— Ты с утра заходил, просил подточить меч. Вот и спрашиваю, теперь лезвие достаточно острое?
— Оу.
И это всё, что мог выдать Перси сейчас. Он бы подумал, когда и зачем просил подточить Анаклузмос, но на лице Лари выразилась сильная обеспокоенность, и Джексон тряхнул головой, выдавив улыбку.
— Вспомнил! — соврал он. — Да, мне нужно было подточить Анаклузмос. Он ведь… Надо было да, его подточить. Спасибо, теперь всё в норме.
Перси наспех пожал ему руку и, попрощавшись, вихрем унёсся к себе в комнату. В голове прорезались отрывки из кошмара, руки в крови, запачканный Анаклузмос рядом и громкий крик отца «Убирайся!». Череп, казалось, раскалывался надвое от боли, и он крепко зажмурился, терпеливо ожидая, когда его отпустит. Дружный гвалт жителей лагеря, скандирующих “Предатель!” раздавался в голове слишком громким набатом, отчего ему казалось, что это все происходит на самом деле.
Перси едва сдерживал себя, стараясь не падать в самую гущу паники. Мало ему было кошмаров. Теперь он, кажется, начал страдать лунатизмом.
========== 7. Нико ==========
Нико тщетно пытался дозваться до отца или хотя бы спуститься в Царство Мёртвых, чтобы разведать хоть что-нибудь о возвращении Луки и узнать, нет ли других полубогов, вернувшихся с ним из самих глубин Тартара.
Но всё было напрасно. Отец продолжал хранить молчание, Подземный мир оставался недоступным для него, а вход в Лабиринт снова пустовал.
Нико готов был рвать на себе волосы от безысходности.
И кажется, во всём лагере эта проблема беспокоила только его, потому что все остальные продолжали заниматься обычными делами. Римляне уехали, Лука уже успел освоиться, и хотя и на него до сих пор косились, он умело игнорировал эти взгляды и продолжал пытаться жить обычной жизнью, а Перси и Аннабет всё ещё были в Лагере. Не то чтобы Нико очень не хотел, чтобы объект его первой глупой влюблённости шастал тут не выспавшимся уставшим мешком презрения к вернувшемуся из мёртвых сыну Гермеса вместе со своей подружкой, которая с головой окунулась в работу над тремя проектами одновременно: отстройка Олимпа, новые храмы в Лагерях и Лука Кастеллан. Просто у этой парочки были свои планы, которые они так лелеяли, но о которых забыли слишком быстро.
В любой другой ситуации Нико бы прихватил огромный тазик с попкорном и наблюдал ба за разворачивающимися событиями, вот только даже ему было трудно смотреть на Перси.
Жаль, он не мог это обсудить с Уиллом, Джейсон свалил в Новый Рим, а Хейзел была слишком занята своей новой руководящей должностью центуриона пятой когорты.
Нико нервничал. Ему снились кошмары, и он чувствовал, что что-то должно пойти не так. Это чувство преследовало его после путешествия в Тартар, но именно после того, как он нашёл Луку, его внутренние маленькие бесята орали во всю «Опасность!» и били тревогу.
Но всё было спокойно. Не происходило ничего подозрительного, если не считать чудом спасшегося Лео, который вдобавок притащил с собой Калипсо, и Луки, который даже не помнил, как вернулся.
В какой-то момент Нико захотел всё послать к чертям и перестать об этом думать. Но кошмары возвращались. А в кошмарах просыпались худшие из мёртвых. Те, кто должны были гнить в глубине самого Тартара.