Однажды он попытался вызвать из воспоминаний лица родителей и с ужасом осознал, что не помнит их. Именно тогда он дал себе слово. Поклялся во что бы то ни стало отомстить. Но время шло, а он по-прежнему оставался тем же, кем и был. Тем, кого ненавидел каждой частицей своей души. Одним из некромантов.
– Снова грустишь? – Теплая ладонь коснулась иссиня-черных, зачесанных назад волос некроманта, заставив его вздрогнуть.
Обернувшись, он увидел стоявшую рядом с ним девушку, чью неземную красоту сложно было описать словами.
На ее чувственные плечи была накинута легкая туника, сейчас хорошо различимая из-за разведенных в стороны крыльев, таких же черных, как и ее длинные вьющиеся волосы, напоминающие некроманту темные, беззвездные ночи его вечно дождливой родины. Суккуба моргнула, и вертикальные зрачки ее прекрасных зеленых глаз сменились обычными, человеческими.
– А чем еще мне здесь заниматься, Аяно? – Слабо улыбнувшись, Шэндизар вновь вернулся к созерцанию унылого пейзажа оркских пустошей.
– Уже прочитал все свои книги? – Крылья демоницы исчезли, и она, усевшись рядом, принялась расчесывать намокшие волосы длинными когтями, словно причудливым гребнем.
– Каждую по несколько раз. – Голос некроманта выражал нестерпимую печаль, вызванную отсутствием его единственной, до недавнего времени, страсти. – А достать новых неоткуда, эти идиоты, – он кивком указал на суетившихся внизу орков, – использовали все, что нашли в руинах, в качестве растопки для костров. Будь моя воля, я бы непременно растерзал их души!
– Как насчет того, чтобы попросить книги у братьев? – Видя, как в глазах колдуна зарождается темная буря, демоница решила увести разговор в сторону.
При слове «братьев» губы некроманта плотно сжались.
– Ты знаешь, что у меня нет братьев, – зло прошипел он, скорее напоминая рассерженную змею, чем человека.
– Извини… – Аяно неуверенно заерзала под тяжелым взглядом его темных глаз.
– Никто из этих помешанных на смерти фанатиков не вправе даже называться моим другом! – не унимался колдун. Суккубе удалось задеть чаще всего бесстрастного Шэндизара за живое. – Да будут прокляты все Высшие!
– Но ты ведь тоже Высший, – осторожно напомнила некроманту Аяно о его принадлежности к высшему кругу, правящей элите колдунов, тут же пожалев об этом.
– Я помню. – Некромант бессильно сжал кулаки.
– Прости… – виновато прошептала она, опустив глаза.
– В моей слабости нет твоей вины, – смягчился Шэндизар.
– Но ты мой хозяин, и я должна поддерживать тебя, а вместо этого…
– Только твое присутствие и скрашивает мои бесконечные дни. – Он приподнял ее лицо, аккуратно придерживая за подбородок и заглядывая в манящие, бездонные океаны ее глаз. Шэндизар ранее никогда не призывал демонов, но он не смог бы занять место в круге, если бы не сделал этого. Некромант никак не мог ожидать, что демоница окажется для него родственной душой. Той, кто полностью разделяет его желания и стремления. Несомненно, она – единственное действительно хорошее, что произошло с ним за всю долгую, несмотря на кажущийся небольшим возраст, жизнь.
– Льстец. – Суккуба подарила некроманту нежную улыбку.
– И льстец тоже, – подтвердил он. – Снова гуляла, несмотря на погоду?
– Этот мир не перестает радовать меня. – Встав, Аяно бросила на далекий горизонт полный любопытства взгляд. – Мне очень хочется увидеть и другие земли.
– Боюсь, Империя не будет рада нам с тобой, – безрадостно сказал суккубе некромант, горько улыбнувшись.
– Но мы же…
– Паладины и жрецы не станут слушать нас, – прервал девушку колдун, – для них мы зло; впрочем, мы и есть зло.
– Ты не такой, как остальные, – убежденно заявила Аяно, пронзив человека взглядом.
– Даже не знаю, что лучше: быть своим среди чужих или чужим среди своих… В любом случае я не стану ни тем, ни другим.
– Это делает тебя особенным.
– Но мне от этого не легче. – Некромант отошел от окна и пересек небольшую, бедно обставленную комнатку, остановившись рядом с прислоненной к стене косой, скорее символом колдунов, нежели чем-то особенным. – Мой дар – мое проклятие. – Он провел пальцами по древку, и хищно изогнутая коса засветилась бледно-зеленым светом. – Если я останусь, то непременно когда-нибудь стану чудовищем, а если уйду, то скорее всего умру.