– А откуда вы знаете про меня? – пробубнил он с набитым ртом.
– Я знала Мартина Кари.
– А. Я тоже про него много слышал. Это он составлял формулу моих генов из генотипа отца. Хреново получилось.
– Не нам судить Мартина Кари. Я, конечно, слабо разбираюсь в асконцах, но, говорят, что тебя берут на космодром.
– Уже не берут.
– Что такое?
– Долгая история, – он с достоинством отхлебнул полчашки чаю. – Но всё из-за вас – ириканцев.
Бескровных притворно нахмурилась:
– У асконца всегда ириканка виновата.
Трофим сделал благородный всепрощающий жест рукой и откашлялся.
– Не будем об этом, – сказал он и сквозь смущение пытался сделать серьёзное выражение лица. – А вы, значит, тот самый ириканец, который единственный спасся во время взрыва в лаборатории.
Даяна грустно улыбнулась и отодвинула от себя чашку.
– Да, – произнесла она медленно, – я «тот самый ириканец». Я была в то время в инкубаторе. Пробирки выставляла… с новым поколением. Когда произошёл взрыв, мне пришлось бежать. А вторая волна уничтожила все зародыши в инкубаторе.
– Это очень грустно. Но почему вас я интересую?
– Твой отец был супругом Мартину Кари и клонировался как раз в то время, когда уже научная коалиция работала над формулой Кари.
– И что? – Трофим пытался выглядеть равнодушным, но у него плохо получалось. Всё его лицо вытянулось, губы стали тонкими.
– У меня есть все подозрения, – Даяна виновато вздохнула, – что ты сотворён по той же формуле.
Трофим некоторое время молчал. Потом вскинул голову и усмехнулся:
– Мне, честно говоря, всё равно, по какой формуле я сотворён. Мы все здесь сотворены по какой-то формуле или без формулы – просто тупое клонирование. Я знаю несколько семей, которые никогда не меняют свой генотип. Из поколения в поколение одни и те же рожи, только в разном возрасте. Завидная стабильность. У нас везде так. Хочешь щенка? – Давай! – А какого? – А с чёрным ушком и рыжим хвостиком. – Сделаем! Хочешь ребёнка? – Ага! – А какого? – Да такого же, как я, только чтоб уши не оттопыривались. – Сделаем! И ничего неожиданного, ничего нового. Только вот почему мне уши не сделали поплоще, вот этого я понять не могу. Вот с этим мне трудно смириться.
– Спаси, Вселенная, мальчик! Откуда у тебя такие мысли? – Даяна с открытым ртом слушая излияния Трофима. Тот смутился и стал допивать из пустой чашки чай.
– Может, это из-за формулы, – криво усмехнулся он.
– А знаешь что? – ириканка ласково улыбнулась. – У меня тоже немного оттопыренные уши.
Она двумя руками убрала назад длинные чёрные волосы и открыла чуть оттопыренные ушки в янтарных серёжках. Трофим заулыбался.
– Вам идёт. Нет, правда – идёт. А что, эта формула, она?..
– Она единственный шанс наших рас на выживание.
– Так уж и единственный?
Бескровных пожала плечами. Трофим тяжело вздохнул и встал.
– Вам нужен мой ДНК? – решительно спросил он.
– Нет. Это ничего не даст, – Даяна закусила губу. – Нам нужен твой отец. Но ваше правительство не позволит ему сотрудничать с нами. Мы только зря время теряем здесь. Может, тебе удастся докопаться до истины когда-нибудь. Только на это и надеюсь.
– Я, – Трофим испугался, – я один ничего не смогу. С чего начать поиски?
– Ищи истину. Лишь рука об руку с ней обретёшь себя.
Трофим только открыл рот, чтоб поподробней узнать об этой самой истине, но в столовую уже вошли другие ириканки. Они с шумом встретили молодого асконца, разглядывая его и постоянно подшучивая. Трофим и знать не мог, что ириканцы такие шумные. Они болтали без умолку. Ещё раз напоили его чаем, обкормили пирожными, даже дали с собой, всей толпой проводили до крыльца. Распрощавшись с Трофимом, они принялись подшучивать над Михаэлем. Тот, по-видимому, уже успел привыкнуть к ним, потому как принимал всё безропотно и равнодушно.
Глава 9. Друзья
Трофим в гостинцами в руках отошёл от двухэтажного дома. Он обернулся. Все ириканки уже зашли в дом, на крыльце стояла только Даяна Бескровных. Увидев обернувшегося Трофима, она помахала ему рукой. Трофим помахал в ответ, вытягивая руку высоко над головой. Солнце пригревало и играло на лице молодого асконца. Трофим щурился и счастливый, сам не зная отчего, шагал по мокрой земле, с пробивающейся молодыми побегами травой. Дороги здесь не было. Его ботинки утопали в грязи, но он шагал, не замечая неудобств.
– Где тебя носит так долго?! – донеслось из-за куста сирени. Под голыми апрельскими ветками сирени на белой скамье сидел Джонни, возлюбленный Никиты. Сам Никита спал рядом, положив голову на спинку скамьи.