— Это две дочери маркиза Эдмонда де Бонне и его племянницы. Они только что прибыли из колоний в Канадской Франции. Старшая дочь Лаура помолвлена, а младшей 15 или 16 лет. Три племянницы на выданье, и за ними дают весьма недурное приданое в виде золотых приисков, — проговорил Роланд де Перье.
— Ты знаешь их, Роланд! — воскликнул Оноре де Дюран, — откуда?
— Они мои родственницы, хотя и не кровные, — ответил де Перье.
— Прошу, представь нас, и я твой вечный должник! — попросил Жиль де Дюран
— Хорошо, но предупреждаю: маркиз — суровый господин и проказ не прощает!
— Ну что ты, мы просто потанцуем, уверяю!
Когда виконт представил нас и мы обменялись всеми полагающимися в таком случае любезностями, я спросил:
— Вы позволите пригласить вас, мадемуазель де Бонне? — за моей спиной послышался чей-то вздох. Я кого-то опередил, и мне это понравилось!
— С удовольствием, — ответила Диана, покраснела и опустила глаза. Но я успел увидеть в них задорные искорки радости и благодарности.
Мы закружились в быстром темпе вольто. Она была так хороша: легкая как бабочка, порхающая по залу, невесомо, едва касаясь пола маленькими ножками. Глаза сияли восторгом! Она умела и любила танцевать!
— Я хотел бы похитить у вас все танцы это вечера, как жаль, что этого нельзя сделать, — прошептал я ей на ушко, низко склонившись и едва ли не касаясь губами ее щеки, — от этой близости у меня вдруг перехватило дыхание. Не ожидая от себя такой реакции, я растерялся.
— Да, очень жаль, — тихо проговорила Диана и залилась румянцем.
Бал продолжался всю ночь, но я, небольшой поклонник подобных развлечений, не уходил из танцевального зала со своими друзьями, а следил за юной Дианой, чем немало удивил своих родителей.
— Мишель, мальчик мой, тебе понравилась мадемуазель де Бонне? — спросила меня матушка в один из перерывов, — она хорошая партия, подумай об этом.
На следующий день, проснувшись поздно, я приказал готовить ванну. Сам же, стоя у окна, стал вспоминать вчерашний вечер. Я хотел разобраться в своих чувствах, в новых ощущениях, охвативших меня с такой неожиданной силой, что я оказался не готов принять их.
Меня обуревали то отчаяние, то дикий восторг. Кровь бурлила во мне, и сердце ныло так сладко и странно. Я видел перед собой лицо Дианы, ее прекрасные волосы, открытые плечи и шею. Я не хотел бы и на миг отпустить ее от себя. Впервые мне хотелось, чтобы эта девушка, а не мой друг Тибо, оказалась сейчас рядом со мной. Мне хотелось постоянно видеть её, прикасаться к руке, вдыхать аромат духов. Голова шла кругом от этих новых для меня ощущений.
Я в волнении прошёлся по комнате. Диана Флер де Бонне … даже ее имя казалось необыкновенно прекрасным. Мне было лестно, что она предпочла меня кому бы то ни было.
Затем ликование сменилось сомнением: может ли быть, чтобы один-единственный вечер смог зажечь во мне настоящую любовь? И все же меня не могло оставить равнодушным то, как на неё смотрели мужчины. Меня охватывал гнев от этих пристальных, а иногда и не очень приличных взглядов. Мне даже пришлось почти силой увести ее от подвыпившего и слишком настойчивого шевалье. Тот пригрозил мне дуэлью.
Мы встретились на крытой террасе. Она своим основанием лежит на самом краю утёса, и, когда стоишь у каменных перил, кажется, что ты находишься на носу гигантского корабля или паришь над пропастью. Далеко внизу плескались воды океана. Ночной бриз качал ветви плюща, увивающего её колонны террасы.
Встав в стойку и отсалютовав шпагами, мы начали поединок. Мой противник был старше года на три. Немного ниже меня, плотного телосложения. Со злой усмешкой на лице он бросился в атаку. Наши секунданты не отставали от нас: мы сражались тремя парами. Несколькими выпадами я сумел прижать противника к перилам террасы. Шляпа с его головы, сорвавшись вниз, закружилась в воздухе. Поняв, что перед ним достойный противник, шевалье перестал ухмыляться и, прищурив глаза, бросился в атаку с невероятной яростью. Эта ярость и подвела его: в бою нужно быть хладнокровным. Сделав шаг назад и уклонившись от его прямого удара, я одним движением клинка, выбил его шпагу.
— Вы признаете своё поражение, шевалье? — спросил я его.
— Скорее сгорю в огне ада! — вскричал он.
— Ваше право! — ответил я и пинком сапога подбросил ему оружие.
Наш поединок возобновился с ещё большим ожесточением. Мои секунданты к тому времени уже покончили со своими противниками. К моей радости, только Жиль де Дюран получил незначительную рану. Остановившись у стены, они с интересом наблюдали за нами. Снова приняв боевую стойку, я ждал нападения шевалье. И когда он опять пошёл на меня в атаку, молниеносным броском, которому научил меня Рауль, нанёс ему смертельную рану. Мы вернулись на бал, надеясь, что наше отсутствие не было замечено: дуэли строго запрещены и у нас могли быть неприятности.
Я встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Во мне вспыхнул гнев на самого себя.
Диана, Диана, Диана — эта девушка не выходит из головы. Да что со мной такое? Может, она совсем обо мне не думает! Может, это и есть ее мечта — выйти замуж за столичного щеголя! А я размечтался, схожу с ума и мечусь из угла в угол! У меня и своих проблем достаточно! Мне стало душно в комнате. Скорее на воздух. Конная прогулка — вот что мне сейчас нужно! Все ещё злясь на себя, я сбежал по ступеням парадной лестницы и почти бегом отправился к конюшням.
— Месье, виконт де Морель, подождите, прошу вас! — услышал я за спиной, — да погодите же, мне не догнать вас!
Я обернулся. По лестнице, едва касаясь ступеней изящными туфельками, быстро спускалась Диана. В лёгком платье, с волосами цвета спелой пшеницы, отливающими золотом и ниспадающими густыми прядями ниже спины, она была похожа на ангела. Глаза, казавшиеся вчера при свете свечей синими, сегодня на солнце были необыкновенного фиалкового цвета!
— Я искала вас, вы мне нужны! — Диана подошла ко мне. Я смотрел на ее зардевшееся от быстрого шага и смущения лицо, на её маленький рот с чётко очерченными алыми губками. Мне вдруг мучительно захотелось взять её лицо в ладони и поцеловать. Весь мир растворился. Я смотрел на нее и не понимал, что она говорит. Я ее просто не слышал!
— Месье, вы слышите меня? — Диана дернула меня за рукав. — Вы должны мне помочь! К сожалению, я здесь никого не знаю, так что мне не к кому обратиться кроме вас! Я полагаюсь, месье, на вашу порядочность и надеюсь, что моя просьба останется между нами, — она вопросительно взглянула на меня.
— Да, конечно, почту за честь и сделаю все, что в моих силах, — я медленно приходил в себя, — но как же ваш отец, разве не разумнее обратиться за помощью к нему?
Она нетерпеливо дернула плечами:
— Он хочет запереть меня в монастырь!
— Что?! — я изумленно смотрел на нее.
— Ну, не на всю жизнь, конечно. Он хочет, чтобы я прошла обучение. Вы должны спрятать меня, а затем помочь сесть на корабль, уходящий в Новый Свет, в Квебек! Я просто не вынесу этого: несколько лет взаперти, среди глупых жеманных девиц.
Я с удивлением смотрел на нее. Это поразительно, такая храбрость, непосредственность. Ни одна из известных мне девушек даже и помыслить не могла бы о таком поступке!
— Да, но обучение проходят все юные мадемуазель. Это необходимо для того, чтобы войти в высшее общество. Моя старшая сестра окончила такую школу. Младшая, Николь, сейчас учится при монастыре святой Агнессы ордена святых Проповедников, — мне было неловко от того, что приходится объяснять ей такие очевидные истины.
Она опять нетерпеливо дернула плечами:
— Знаю, но кто сказал, что мне хочется входить в это общество? Больше всего я хочу вернуться домой. Ах, месье де Морель, если бы вы знали, как хорошо у нас в Квебеке. Там все намного проще и люди добрее. А здесь даже и не знаешь, как себя держать: все такие чопорные и надменные.
Господи, да она же еще совсем ребенок! Здесь, во Франции, девушки в 16 лет уже выходят замуж, а она, по всему, еще даже не думала об этом.