Я забился в самый дальний уголок пещеры Тьёдвальда и не хотел никого видеть. Сколько дней это продолжалось — мне было все равно. Я уже давно не выходил на охоту, и мои силы убывали. Я впадал в забвение, которое не приносило облегчения. Только неподвижность и усталость наваливались на мое тело и сознание. Я желал как можно быстрее провалиться в черное бездонное забытье, чтобы не чувствовать этой ужасающей пустоты в сердце, там, где совсем недавно жила Диана. Даже ее имя жгло мое сознание невыносимой мукой утраты, оставляя после себя пепелище. Ее нет, а солнце встает так же, как и вчера. Ее нет, а птицы весело поют. Ее нет, а люди живут и занимаются своими делами как ни в чем не бывало. Хотелось убежать в беспамятство от такой ужасной несправедливости.
Раньше я мог жить, потому что жила она. Смотрела на небо, которое видел я. Радовалась солнцу, от которого я прятался, но все равно любил. Слышала пение птиц, которые и меня радовали своим щебетом. А теперь ее нет, ее, такой жизнерадостной и красивой. Такой юной, еще не успевшей увидеть жизнь. И все из-за меня! Я ненавидел себя! Ненавидел настолько, что готов был отдать себя на растерзание любому вампиру, который повстречался бы на моем пути.
Я с трудом повторил промелькнувшую в моем затуманенном сознании мысль. Прокручивал ее снова и снова, пока не осознал смысл затронувшей мой рассудок мысли. Вот! Я нашел то, что мне нужно! Конечно, как я раньше упустил это из виду! Только вампир способен убить меня, разорвать и сжечь мое тело. Понятно, что Орианна не станет этого делать. Тибальду, как человеку, почти не под силу это сделать. Но даже если бы у него была такая возможность, он никогда не пошел бы на такой шаг. Значит, выход один — нужно найти того, кто это сделает!
Я зашевелился в своем углу, с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, пошел в направлении просвета в стене. Орианна внимательно следила за мной. Я протиснулся через узкий проем и медленно стал подниматься на верх скалы. Нужно поохотиться, чтобы иметь силы на поиски. Мысль о возможности уйти из этого мира завладела мною полностью.
Пока я лежал в своем углу, уже наступило лето и земля преобразилась. Зелень леса, запах цветов, щебет птиц — все раздражало меня своим безудержным стремлением к жизни. Мир с жестоким равнодушием смирился с потерей Дианы, как будто ее никогда в нем и не было.
Уже несколько дней я рыскал по Онфлеру, в поисках тайного вампирского клана "Кровавая Лилия". Орианна следовала за мной по пятам. Меня раздражало ее присутствие. Она не давала мне возможности отрешиться от этого, ненавистного для меня мира. Следуя за мной тенью и не говоря ни слова, она, тем не менее, все время напоминала мне о существовании Тьери и Эмили, Тибо и моих родных. Я же хотел забыть все и всех: тех, кто соединяет меня с миром живых.
Я бродил по ночному городу, отыскивая запах, по которому мог бы выйти на след вампира. Но, похоже, в Онфлере вампиров нет или они настолько редко посещают этот город, что их запахи исчезают, не закрепившись на деревянных и каменных стенах домов.
— Ты обещал отнести брату документы, — через две недели моих бесполезных метаний сказала Орианна, — ты же знаешь, что я не могу этого сделать сама. Скоро корабль могут продать, раз брат не заявляет на него своих прав.
Париж! В этом огромном городе, несомненно, должны быть какие-нибудь следы вампиров. В записях Лорда, помнится, были какие-то сведения о вампирском клане, следы которого затерялись в Париже. Это не "Кровавая Лилия" но, какая мне разница…
— Хорошо, мы вернемся за документами и сразу же отправимся в Париж, — буркнул я Орианне не глядя. Повернулся и помчался по направлению к Моро Драг.
Выскочив к стенам монастыря, я застыл от неожиданности. Сам того не замечая, я прибежал к нему по привычке. Дыхание остановилось от невыносимой тупой боли, сжавшей грудь. Потом, словно повинуясь какой-то чужой воле, медленно побрел к монастырскому кладбищу. За оградой, среди надгробных камней, высился холм, укрытый белыми, как ее душа, шляпками одуванчика. Могильный камень с бесстрастной жестокостью указывал срок ее жизни. Я упал на холм и, обхватив его руками, застонал от невыразимой муки, жгущей сердце. Я пролежал так до утра.
«Мы встретимся! Мы встретимся!» — звучали в моей голове последние слова Дианы. Я только теперь задумался над их смыслом. Ночь, проведенная на ее могиле, словно каким-то чудом вытянула из глубины моего сознания эти слова. Что значило то невероятное видение в ее голове перед самой смертью? Она видела себя и меня в своем видении так явственно, что не было никаких сомнений в его правдивости. Это могло быть предсмертной бессмыслицей, но также и предвидением! Неужели мы сможем когда-нибудь встретиться в этом мире? Это полная ересь! Но все же, … все же … кто знает, что может Господь?
У меня возникло острое ощущение присутствия Дианы, того, что она всю эту ночь была рядом. Я будто бы снова, как некогда, провел ночь у ее окна. И что она, как и когда-то, не позволяла мне говорить с ней, но во мне росло чувство того, что она рядом и как прежде бережет меня своей любовью. Могильная земля высосала из моего сердца беспросветную тьму безысходности, на смену ей пришла надежда. Я постепенно стал понимать, что если поддамся своему глухому отчаянию, то предам Диану, ее веру в то, что она бережет меня своими молитвами и лишениями. Если я погибну по своей воле, значит, все, что она делала для меня, было напрасным. И ее смерть была бы напрасной.
Мое сердце поверило Диане, наполняя новым смыслом мою пустую и такую ненужную без нее жизнь. Теперь я был готов провести столетия в поисках и в ожидании нашей встречи. Боль и горечь утраты не оставили меня, но вместе с ними в моей душе, навстречу алеющей на горизонте заре, распускался цветок надежды.
Я поднялся с могилы Дианы, по-видимому, с другим выражением лица, потому что Орианна, посмотрев на меня своим обычным озабочено-сочувствующим взглядом, облегченно вздохнула. Потом подошла ко мне, взяла за руку и вывела из-за ограды, уводя от кладбища.
— Пойдем, тебя ждут. Ты нужен всем нам: Тьери с Эмили и Тибо. Все заждались твоего возвращения, — проговорила она, ласково заглядывая мне в глаза.
— Эмили? Как ты узнала? Она ведь даже в мыслях считала себя мальчишкой? — с удивлением произнес я, чувствуя себя так, словно только что вернулся из дальней поездки и узнаю новости, произошедшие без меня.
— Мне никто не запрещал дышать в ее присутствии, и потом, женщин в замке тоже не проведешь. Мужчины так невнимательны, — Орианна осторожно и тихонько засмеялась, разливаясь хрустальным перезвоном, внимательно следя за моей реакцией. — Видел бы ты выражение лица Тьери, когда она, смущенная и неуклюжая в женском платье, появилась перед ним. Женщины вымыли ее с особым старанием и запретили носить мужское платье, ворча, что это грех. А она очень хорошенькая. Думаю, что Тьери в скором времени, будет не очень огорчен ее чудесным преображением, — вновь засмеялась Орианна.
Мы вышли на тропу, ведущую через леса к замку. Мы бежали не торопясь, и я думал о том, что еще одной моей ошибкой было то, что, взяв на себя ответственность за судьбы Тьери и Эмили, Орианны, я бросил их на произвол судьбы, забывшись в своем горе. Ошибки, ошибки, кругом одни ошибки. С Дианой, с этими людьми. Я чувствовал, как злость на самого себя поднимается в моей груди. Отныне и навеки, никакое событие не заставит меня забыть о своей ответственности. Я эгоистично желал и делал только то, что хотелось мне самому, и вот что из этого вышло! Я захотел встретиться с Дианой, и она ушла в монастырь. Я захотел узнать тайну ларца и бросил Диану на произвол судьбы, тем самым доведя ее до смерти. Теперь эти дети и девушка. Я должен устроить их судьбы, и в память о Диане исполнить взятую на себя обязанность.
Мы вернулись в замок, оставив для Тибо знак о своем возвращении и о том, что нужно встретиться. Затем, спустившись по скале, проникли в пещеру Тьёдвальда. Я не замечал раньше, но стараниями Орианны здесь стало намного уютней.
— Как ты думаешь, согласится твой брат продать мне корабль? — спросил я Орианну.