Когда все закончилось, незнакомка, обернувшись ко мне, проговорила:
— Идите к Жаклин, она ждет. В замок никто не сунется, будь уверен, — и скрылась в лесу вместе со своими спутниками.
Мы уселись на траву. Рядом лежал Тьери, он пришел в себя, но, связанный, не мог подняться и сесть. Я разрезал его путы и он, потирая затекшие руки, сел возле меня.
— Они налетели внезапно, но даже если бы мы и знали об их приближении, то уже ничего не смогли бы сделать, — проговорил он, опустив голову. — Несчастный Тибальд, он даже не смог проведать своих родственников. А ему так хотел познакомить меня с ними. Что он теперь станет делать?
— Может, он не захочет жить в вампирском виде и потребует убить себя? Ведь он так набожен. Как ты думаешь, Мишель, может быть, пока он не пришел в себя, сжечь его, как матросы сожгли своих друзей на том острове? Может, так будет милосерднее? — спросила Орианна. Я в недоумении взглянул на нее.
— Ты в своем уме? Что бы я сжег своего друга! Даже, если он будет умолять меня сделать это, я ни за что не соглашусь! Придумала, тоже мне — милосердие, — возмутился я на ее предложение. Потом встал и, подняв Тибальда на руки, понес его в сторону замка. Орианна, не желая отстать от меня, подхватила Тьери поперек туловища и побежала следом. Тьери, возмущенный до глубины души таким обращением, кричал и бился в ее руках. Но она не обращала на это никакого внимания. Устав от его криков, я остановился и, повернувшись к Орианне, бросил в ее сторону:
— Милосердие — твой конек, не правда ли?
— Я не хотела тебя обидеть, просто вы, мужчины, чересчур чувствительны, вот я и подумала, что он будет сильно расстроен своим новым положением, — ответила мне Орианна, смутившись.
— Ага, так давай сжигать всех, кто будет чем-то расстроен! Я тоже сейчас сильно расстроен и, если ты не отпустишь меня, считай меня своим главным врагом! — вскричал Тьери. Он висел у нее в руках, как большой куль, не в силах вырваться и, дергая руками и ногами, старался пнуть ее. В его голове проносились картины жутких сцен казни, которым он подверг бы Орианну, будь у него такая возможность.
— Если хочешь быстрее добраться до дома, возьми его поудобней. У меня уже в ушах звенит от этих воплей. И он не шутит. Разве ты не боишься той мести, что он готовит для тебя? — спросил я, понимая, что и она видит, какие сцены проплывают в голове Тьери.
— Он же милосерден, не чета мне — проговорила Орианна и, подбросив Тьери, перекинула через плечо. От такого возмутительного обращения, он только всхлипнул, не находя слов.
Через четыре дня, проведенных в гроте, Тибальд открыл глаза. Я сидел рядом и внимательно следил за ним. В его голове проплывали мысли, которые я еще мог уловить, но они уже были туманными и обрывистыми. Теперь я понял, как смогла прочесть мои мысли Мур, когда я так же, как теперь Тибальд, придя в себя, лежал на полу склепа. Видя меня рядом, Тибо внимательно всмотрелся в мое лицо — он вспоминал меня. Он еще не совсем отошел от беспамятства, и ему трудно было бороться с болью, которая разрывала тело на части. Я взял его руку и легко сжал ее:
— Потерпи, мой друг. Скоро все кончится, и тебе станет легче, — он снова потерял сознание.
Когда рассудок полностью вернулся к Тибо, он, все еще не имея возможности пошевелиться, спросил:
— Как вы спасли меня? Тьери жив или он тоже превращен?
— Он в порядке, не волнуйся. Мы отбили его. У нас произошла схватка в лесу, далеко от замка. Ты отомщен, Тибальд, от банды де Дожье никого не осталось.
— Вы вдвоем разгромили целую кучу вампиров?! Но как?
— У нас появились неожиданные союзники: девушка из клана де Дожье и два ее друга. Но как только кончилось сражение, они тут же исчезли, и я не успел ни отблагодарить их за помощь, ни расспросить ее. Она только настоятельно требует, чтобы мы отправились в леса провинции Овернь. Якобы там, в самой глуши, меня ждет некая Жаклин. Но я не уверен, что хочу этого. Ты знаешь, что для меня сейчас важнее всего найти способ вернуть Диану.
— Овернь. Там глухие и опасные места. Это обиталище ведьм и призраков. Там, среди огромных чаш от кратеров вулканов, покрытых густыми непроходимыми лесами, водятся опасные люди и ужасные существа. Может, там мы и отыщем этот способ?
— Мне очень жаль, Тибо. Я не смог защитить тебя. Прости, если можешь, — прошептал я ему, чувствуя мучительные угрызения совести.
— Вы еще можете прочесть мои мысли? Тогда вы знаете, как я вам предан, и для меня ваша жизнь остается главной заботой, несмотря ни на что. Я теперь, как прежде, смогу всегда быть рядом с вами, господин Мишель, и надеюсь, что смогу быть вам полезен так же, как был полезен в человеческой жизни. Это, как ни странно, примиряет меня с потерей смертной и праведной жизни.
Я смотрел на Тибальда, и в моем сердце закипали слезы благодарности. Мне, если честно признаться, очень не хватало моего верного и такого рассудительного друга, но то, как он легко принял свое новое естество, для меня стало неожиданностью.
— Тибальд, для меня очень важно, что ты, как прежде верен и предан мне, но для меня остается загадкой, почему ты так легко смирился с потерей человеческой жизни. Разве тебя не пугает то, каким ты стал? Я, признаться, ничего не понимаю. Для меня быть вампиром — худшее, что может быть в жизни. Но ты так быстро примирился с этим. И Диана, она тоже просила меня, чтобы я забрал ее жизнь. Так не должно быть, это неправильно! Стать вампиром — это все равно, что умереть! Для всех родных и знакомых ты умер. Тебя нет на этой земле. Разве это не пугает тебя? А то, что наши души теперь навеки прокляты? Разве это не повод для уныния? Нам никогда не приблизиться к вечной жизни в раю. Это тоже для тебя не важно?
— Конечно, важно. Но я уверен, что Господь справедливей, чем мы думаем, господин Мишель. Раз он допустил существование таких людей, как мы, то он знает, что делает. Разве мало среди людей убийц и преступников, недостойных жизни в раю? Посмотрите вокруг, сеньор: в нашем мире нет праведников! Мы все грешны, но с упованием обращаем свой взор к Его престолу в надежде на прощение. Как ребенок прибегает к отцу за помощью и рассчитывает на его мудрость и понимание, так и мы прибегаем к Отцу небесному в смутные для нас времена. Молим о пощаде и помощи. Неважно, кто вы, важно, какой вы, сударь. Можно жить человеком и быть кровожадным монстром, но можно быть вампиром и оставаться милосердным. Я понял это, глядя на вас, мой господин, и меня не пугает моя новая жизнь: так я смогу быть вам полезен. У меня нет другой жизни, я поклялся когда-то перед Господом, что вы для меня станете заботой всей моей жизни. Только так я смогу отплатить вашему отцу за его доброту. И я не нарушу своей клятвы. Вы своим добрым благородным сердцем доказываете, что и в таком существовании есть возможность оставаться верным Божьим заповедям.
— Никогда не думал, что можно оправдать само существование вампиров. Я всегда думал, что это происки дьявола. Я надеялся, что мой отказ от человеческой крови не поставит меня на одну планку с чудовищами, но ты указал мне на еще один мой грех — во мне недостаточно веры в милосердие Господа. Я думал, что его милость не может распространяться на таких существ, как я, но, возможно, ты прав. Нужно верить и идти той стезей, которую он нам дал.
Через несколько дней настало время отправляться к неизвестной Жаклин. Тибо, уже вполне освоившийся в новом для себя качестве, мог сопровождать нас с Орианной. Теперь нас было трое, и то, что со мной был Тибальд, мой верный друг, очень радовало меня, хотя я и чувствовал в глубине души раскаяние от этой радости и сожаление о случившемся.