Сознание секундными вспышками пробивалось сквозь беспроглядную тьму, ничего не проясняя, только ледяной болью пронзая тело. Я не знаю, сколько времени продолжалось это безумие. Со временем возвращение рассудка стало все продолжительней, а провалы в тягучую бездонную тьму все короче. Только это не приносило радости: с возвращением сознания возвращалась боль. Казалось, меня закопали в снег и оставили лежать, забыв обо мне. Боль мириадами ледяных игл терзала тело. Вены, наполненные замерзающей кровью, разрывались. Все внутренности, словно замерзшие ледяные глыбы тяжелым грузом давили на тело. Не в силах пошевелиться, я не мог сбросить с себя ледяное оцепенение. Но самым мучительным было то, что я не мог вспомнить, где я и кто я! Я понимал, что со мной происходят странные вещи, что это неправильно и так не должно быть, но как правильно и как должно быть, вспомнить не мог. Стараясь отвлечься от боли, терзающей тело, я копался в сознании, силясь сквозь ледяную завесу вспомнить прошлое. Хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться и найти ту нить, которая свяжет меня с реальностью.
Моя битва с невыносимой болью, казалось, длилась вечность. Но постепенно боль стала ослабевать, и тело, превратившись в ледяную глыбу, перестало ощущать холод. Зато с моим сознанием произошли невероятные изменения. Боль, терзавшая голову, медленно ушла, и я с изумлением понял, что могу думать о нескольких вещах одновременно.
Осторожно открыв глаза, я убедился, что и зрение изменилось удивительным образом. В помещении, где я находился, был полумрак, но я мог различить все детали, даже те, которые прежним зрением увидеть бы не смог. Откуда-то сбоку тоненькой полоской пробивался солнечный лучик, пылинки кружились в хаотичном танце, поднимаясь и опускаясь в его свете. Я увидел низкий каменный свод над головой, весь затянутый паутиной, с пауками, сидящими в укромных уголках.
Одновременно с тем я понял, что мне доступны и тончайшие нюансы звуков. Я услышал возню какого-то мелкого зверька под землей, тяжелую поступь лошадиных копыт и скрип телеги, которую она тащила, тихий голос возницы, напевающий мотив крестьянской песенки. В то же время я слышал пение птиц и стрекот кузнечиков, шелест листвы на деревьях и тихий посвист ветерка. Эти звуки казались мне удивительными, так как были полны новыми для меня тонами.
Опасливо, боясь усилить отступающую боль, я втянул воздух: запахи немыслимыми оттенками, недоступными раньше удивили многообразием. Пахло сырой землей и прелым деревом, откуда-то сбоку веяло теплым воздухом и нагретым камнем и еще чем-то, очень неприятным и совершенно незнакомым. Я осторожно повернул голову набок, то, что я увидел, привело в ужас: я лежал в склепе! Вдоль стен тянулись ряды стеллажей, на которых лежали полуистлевшие останки погребенных людей. Мне захотелось вскочить на ноги и броситься прочь, но тело, все еще скованное льдом, только медленными движениями отозвалось на мои потуги. Мне не хватило сил даже сесть. В отчаянии я закрыл глаза и опять попытался вспомнить, кто я и что происходит со мной.
Наконец день, тянувшийся бесконечно долго, закончился. Вечер, неспешно вступавший в свои права, принес новые звуки и запахи. Затихло пение птиц, сидевших на деревьях, растущих возле склепа, стрекот стрекоз и шелест насекомых. Послышалось шуршание мелких зверьков, копошащихся в траве. Застрекотали цикады. Где-то далеко ухнул филин. Ветерок, проникающий сквозь щели двери, закрывающей мою страшную обитель, принес запах травы.
Удивительным открытием для меня стало то, что с наступлением сумерек, погрузивших склеп в глубокую темноту, мое зрение нисколько не потеряло своей силы. Все предметы были видны так же четко, как и при дневном свете, только их цвет стал немного тусклым. Уже несколько освоившийся в своем новом положении, но все еще не имевший возможности двигаться, я прислушивался к тому, что происходит вокруг. Мучительные попытки вспомнить себя ни к чему не привели, и я смирился, ожидая дальнейших событий.
Когда за стенами склепа совсем стемнело, я услышал похожий на осторожные шаги шорох. Он был настолько тих, что никакой человеческий слух не уловил бы его. Я напряженно смотрел на дверь, закрывающую вход в склеп. Послышался стук отодвигающегося засова, громкий скрип, и в склеп вошла девушка. Несмотря на кромешную темноту, я смог хорошо рассмотреть ее. Высокая, с копной каштановых волос, стянутых тесьмой в высокую прическу, одетая в дорогой дорожный костюм, девушка была очень красивой. С необыкновенной грацией она подошла и наклонилась, пристально глядя мне в глаза.
— Вижу, ты пришел в себя. Очень хорошо, — по-английски сказала она, — мне нужно уходить, но я хочу помочь тебе. В какой-то степени я несу ответственность за то, что случилось, и должна объяснить, что происходит. Видишь ли, то, что произошло, — моя ошибка, я не должна была трогать тебя, но ты так хорош, и потом… я была голодна и устала. Мне нужно было подкрепиться. Обычно мы ведем себя очень осторожно и выбираем жертвы среди простолюдинов, имитируя несчастный случай. Но ты попался мне на глаза, и я не устояла. Простолюдины питаются хуже, и у них пресная кровь, а твоя — м-м-м … необычная! — ее голос мягкий, завораживающий, как будто убаюкивал, несмотря на кошмарные вещи, о которых она говорила.
— Я не смогла выпить твою кровь. Была причина. Вот и пришлось принести тебя сюда. Процесс превращения почти закончился. Ты пролежал здесь четыре дня, еще два уйдет на восстановление сил. Пей людскую кровь. В ней не только сила, но и наслаждение. Животная пригодится на черный день. Твои инстинкты помогут тебе на охоте. Сейчас ты не голоден: в тебе много своей крови. Но время наступит. И еще, — она засмеялась тихим чарующим смехом, — не вздумай идти домой — убьют! Ты сейчас не совсем похож на себя прежнего — вроде мертвеца. Но со временем это станет привычным, ты увидишь. И кто знает, может, когда мы встретимся еще раз, ты уже не будешь так зол на меня.
Зол?! Разве можно так назвать бурю ярости, бушевавшую внутри меня. Как только я увидел ее, появившуюся в дверях, память сразу же вернулась ко мне. Я вспомнил все. Четыре дня … Что происходит дома? Меня ищут? А Диана?! Бог мой, что она думает обо мне?
— Да, тебя ищут, поэтому я унесла тебя далеко от дома, — ответила девушка на мой мысленный вопрос. Я с изумлением смотрел на нее.
— Пойми, ты стал хищником, вампиром. У нас много особенностей, помогающих нам. Мы очень сильны, невероятно быстры и ловки, например, легко взбираемся по отвесным и гладким стенам, читаем мысли людей и очень красивы. У нас мелодичный голос и смех. Люди при встрече с нами, как кролики перед удавом, теряют способность к сопротивлению. Через два дня ты сможешь оценить свои способности, а сейчас полежи пока здесь. Я ухожу, но ты помни: тебя создала Дженесса Мур, — с этими словами она развернулась и ушла.
Если до этого момента мои муки заключались лишь в том, что я терпел боль и терзался неведением, то теперь все происходящее стало похожим на ад. За что?! Чем провинился я перед Создателем, что он позволил украсть у меня все, чем я жил? Как смогу я существовать без родных и близких, без моей любви — Дианы? Моя жизнь погибла из-за того, что проходящий мимо монстр решил немного перекусить! Потрясение было настолько велико, что я ледяной глыбой застыл на полу склепа. Ужас и горе тисками сдавили сердце. Я оглох и ослеп от невероятной душевной боли и впал в забытье, похожее на смерть.
Я не знаю, сколько времени находился в таком состоянии. Постепенно ко мне возвращалась способность мыслить. Но меня это не трогало. Совершенно безучастный ко всему, что происходит вокруг, я продолжал лежать не двигаясь и стараясь отогнать все мысли. Если незачем жить — о чем можно думать?
И только тоска по дому, по родным мне людям не хотела оставить меня. Как я ни старался заглушить ее, она все настойчивее проникала в мое сознание. Желание хоть один раз, тайком, посмотреть на родных не давало покоя. Но я боялся, потому что не знал, что может случиться с ними, если я вернусь домой.
Я не знал, что значит быть вампиром. В памяти возникали какие-то сказки и легенды. В них говорилось о страшных монстрах, пожирающих детей и убивающих всех, кто встретится на пути. О том, как эти чудовища по ночам истязают мужчин и женщин любовными пытками и нередко убивают потом, выпивая всю кровь.