- ‘О, да, он очень красив. И очень заманчив.
- ‘И? - Герхард повторил ее предыдущий вопрос.
Шафран слегка дразняще улыбнулась. - Ну, я подумала об этом и поняла, что он был очень счастлив в браке.
Герхард рассмеялся. - ’Ты очень злая женщина, Шафран Кортни.
Она тоже рассмеялась, довольная верой Герхарда в нее, а также его уверенностью в себе. Он противопоставил себя другому мужчине, точно так же, как она полностью поддержала бы себя в любом соревновании с Вирджинией Остерли. Это был хороший знак.
И все же ей не хотелось рассказывать Герхарду о лесном патруле с Макори. Во всяком случае, пока.
***
Леон Кортни скорее терпел, чем наслаждался вечеринкой в саду губернатора. Но светская жизнь на следующий день пришлась ему гораздо больше по душе. Леон сидел на каменных ступенях, которые вели с террасы поместья Лусимы в сад, и пил охлажденную бутылку светлого эля. В сумке-холодильнике рядом с ним лежали еще пять бутылок, потому что это был любимый напиток Маниоро, и сегодня двое мужчин разделят выпивку и поговорят, как они делали почти пятьдесят лет.
Леон поднял бутылку в знак приветствия, увидев Маниоро, идущего к нему по траве, и ухмыльнулся, когда его брат масаи помахал в ответ.
Его улыбка исчезла. Маниоро было нехорошо. Это было очевидно по тому, как он шел. Его походка утратила свою энергию, спина не была прямой, а голова не была высоко поднята, как подобает великому вождю.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они в последний раз проводили время вместе. Маниоро жаловался на боль в животе, которая никак не проходила. Его обычно ненасытный аппетит почти исчез. Он обнаружил, что устает гораздо легче.
Леон объяснил это неизбежными последствиями процесса старения.
Сейчас ему, должно быть, почти восемьдесят. В конце концов, он должен это показать.
Но когда Леон поднялся на ноги, чтобы пожать руку, он увидел, что это было больше, чем просто время, взявшее свое.
Тело Маниоро, казалось, уменьшилось. Он никогда не выглядел таким худым. Мышцы и жир исчезли с его тела, щеки ввалились, рот опустился. Его кожа казалась желтоватой, неестественно бледной и с желтоватым оттенком.
- ‘Я вижу тебя, брат мой, - сказал Леон, беря костлявую руку Маниоро.
- А я тебя, Мбого, - последовал ответ, но в словах не было обычной грохочущей громкости.
Маниоро взял бутылку, которую протянул ему Леон.
Они выпили в дружеском молчании, а затем Леон спросил: - ‘Что с тобой, брат?’
Маниоро пожал плечами, пренебрежительно поморщился, а затем сказал: - Это скоро пройдет.
- Ты обращался к врачу?
Маниоро издал смешок, который перешел в сухой отрывистый кашель.
- Ты знаешь меня лучше, чем это! Я никогда не болею. А если бы это было так, я бы вызвал Макунгу, и он позаботился бы обо мне.
Леон не хотел оскорблять своего друга, но Макунга был всего лишь знахарем, и какая бы болезнь ни охватила Маниоро, трав и заклинаний было недостаточно, чтобы вылечить его. Он должен попытаться оказать ему надлежащую помощь, этого требовала его совесть, но для этого потребуются дипломатия и такт.
И даже мои самые близкие друзья не назвали бы эти два качества моими сильными сторонами.
- Ты сын великой целительницы ... - начал Леон.
- Мы оба сыновья Лусимы, - заметил Маниоро.
– Действительно, и у нас обоих были причины благодарить ее за ее навыки, потому что она исцелила нас обоих. Я знаю, что африканцы обладают древними знаниями, которые мой народ не понимает. Но у европейцев есть современная наука, и это позволяет нам по-другому познавать мир и находить лекарства, которые могут помочь, когда старых способов недостаточно".
- Ты предлагаешь мне поехать в больницу в Найроби? Ты знаешь, что больница для чернокожих мужчин и женщин не похожа на ту, что для вас, белых.
- ‘Я знаю,’ признался Леон. - И я могу только надеяться, что со временем справедливость и законность потребуют равного отношения ко всем. Но сейчас все, что меня волнует, - это ты. Я найду тебе лучших врачей в Кении. Как только они определят, что с тобой не так, я вызову лучших специалистов из Йоханнесбурга или Кейптауна. Для тебя не будет ничего слишком хорошего.
Маниоро отхлебнул немного пива, затем легонько похлопал Леона по спине.