Сад, что находился позади замка, всегда притягивал ее. Летом высокие цветущие деревья прятали ее от знойной жары. Они были высажены в несколько рядов полукругом, а в центре расстилалась безупречная лужайка, на которой ее любимый муж часто упражнялся на мечах. Если она хотела провести время в одиночестве, когда Луи
забирали на срочные собрания, то предпочитала отдыхать в этом саду, присев прямо на траве и прислонившись к толстому стволу дерева, читая книги, которые ей привозили из прежнего дома. Скамейки в саду были, но сидела она на них только будучи в сопровождении
королевы-матери или скучных фрейлин. С балкона замка можно было увидеть, что происходит в центре сада, но Лотта не обращала внимания, если кто-то за ней следил. В этот ясный день она отправилась к усыпальнице, находившейся за полукругом деревьев, чтобы оставить цветы для своих детей. Их прах хоронили в сосудах, как и прах всех из рода Фриель, но после последних родов ей стало слишком больно там появляться.
Усыпальница была выстроена из серого камня. Оттуда всегда веяло прохладой. Шарлотте казалось, что самым холодным местом были плиты, под которыми покоился прах ее детей. Трупы после смерти сжигали, поэтому сотни маленьких плит на полу были размером не больше лошадиной подковы. На них были высечены имена предыдущих правителей, их жен и детей. В день захоронения каменщики вырезали плиту, под которой была земля; туда помещался небольшой сосуд с прахом, и после плита уже с выгравированными именами запечатывалась обратно.
Впервые Шарлотте захотелось узнать, чьим именем начиналась первая плита. Она не интересовалась историей Медеуса, как и ее муж, и если и слышала о первых правителях Фриелей, то только из уст скучных лордов, но при этом она с детства помнила историю Элрога. Даже сейчас она любила читать и почувствовала угрызения совести за то, что не уделяла внимания истории собственного королевства. Аккуратно наступая на чистые полосы камня между захоронениями, она приблизилась к самой первой.
— Тахор Фриель, — произнесла она вслух и посмотрела на соседнюю плиту, с которой они были соединены одной чертой. — А твоя жена Адифия. Интересно знать, первые ли вы люди из рода Фриель, что стали править этими землями. Моя родня в эти же годы стала строить усыпальницы. А что было до вас? Ни в одной книге об этом не сказано, а уж я прочитала их немало, — со вздохом она продолжила изучать следующие имена, к которым от первых плит были прочерчены линии. Так обозначались наследники.
— Талай, Ахафир, Нутор, Аспира, Фулир, Тарис, Афилия, и все вы соединены пунктирной линией, значит, братья и сестры, — размышляла она. — От Нутора идет продолжение рода Фриель. Ах, как бы я хотела одного, лишь одного, но здорового ребенка.
Ее глаза снова наполнили слезы, и, прикоснувшись рукой к плите матери всех этих детей, она взмолилась:
— Ах Адифия, прошу тебя, услышь мои молитвы! Помоги мне продолжить этот род, как когда-то продолжила ты! Дай мне знак, что я должна сделать? — С этими словами она прикоснулась губами к плите, и слеза с ее щеки упала на букву «Д» в имени матери наследников. Как по волшебству капля целиком растеклась и заполнила вырезанную букву. Лотта в испуге отпрянула, но слеза уже исчезла, впитавшись в камень. Королева подумала, что это были проделки ее воображения.
Шарлотта не заметила, как пролетело время, однако только сейчас поняла, что сильно замерзла, и отправилась обратно в сад, размышляя, что же может значить эта буква. Солнце стояло высоко, значит, пора было отправиться на обед. Но, увидев, что к ней приближается фигура, она остановилась.