– Вы можете не волноваться, – сказал ей инженер, отдавая аэрокар. Он показал, как пользоваться простыми рычагами управления, хотя ей это казалось лишним. – На берегу нет ничего вредного, и люди, селившиеся здесь, тоже ничего опасного не привезли. Не было никакой угрозы.
– Что же это было?
– Большая старая черепаха. – Это был мужчина высокого роста с бледной кожей и в грязной спецовке. Беспечная улыбка демонстрировала отсутствие нескольких зубов. – Весит, наверное, полтонны. Все время ест, но только траву, кустики и тому подобное. Можно проехаться у нее на спине, она и не заметит.
– Местное животное?
– Не-а. – Краткий урок вождения аэрокара был закончен, но инженер не спешил уходить. – На Опале нет туземных позвоночных. Самое большое местное животное – что-то вроде четырехногого краба.
– А в океане есть что-нибудь опасное?
– Для нас с вами нет. Конечно, осторожность не помешает. Когда будете над океаном, обратите внимание на большой зеленый горб, почти под самой поверхностью воды, около километра в поперечнике. Это прудовик. Они время от времени портят лодки, но только потому, что не понимают их назначения, да только если они на них сами натыкаются.
– А если такой поднырнет под Слинг?
– Что же он, глупый, это делать? Они поднимаются подышать и на свету побыть: под Слингом этого нет. Давайте отправляйтесь и поищите прудовика… его увидеть – это настоящее приключение. Их много поднимается наверх в это время года. Если вам повезет, то встретите того старикашку.
Еще несколько дней, и они уйдут. В нынешнем году они уйдут пораньше.
– А куда?
– В океан. Куда еще? Они знают, что идет Летний Прилив, и им хочется удобно и уютно устроиться до того, как все начнется. Должно быть, чувствуют, что в этом году ожидается особенно большой.
– А им грозит что-нибудь?
– Конечно, нет. Самое плохое, что случается – это когда одного заносит слишком высоко и ему приходится посохнуть при отливе. А через два часа он уже плавает как ни в чем не бывало.
Он спустился с левого бортика аэрокара.
– Если хотите воспользоваться самым коротким путем к краю Слинга, летите низко и смотрите, куда направлены головы черепах. Прилетите куда надо. – Он вытер ладони грязной тряпкой, после чего они остались такими же черными, какими были, и улыбнулся Дари теплейшей и восхитительнейшей улыбкой. – Кто-нибудь говорил вам, что у вас чудо-походочка? Это факт.
Если вам понадобится компания, когда вернетесь, я здесь живу рядом. Меня зовут Кэп.
Дари Лэнг взлетела, удивляясь поведению мужчин в Круге Фемуса. Или что-то такое таится в воздухе Опала? Нечто заставляющее мужчин глядеть на нее другими глазами? За двенадцать лет после совершеннолетия на Вратах Стражника у нее был всего один роман, она получила четыре комплимента и заметила полдюжины восхищенных взглядов. Здесь их было уже два на пару дней.
Что ж, легат Перейра советовала ей не удивляться ничему, что случится за пределами Альянса. А дядя Матр, узнав, куда она летит, откровенно заметил:
– В мирах Круга все помешаны на сексе. Им иначе нельзя, а то вымрут.
Больших черепах видно не было, но найти путь к краю Слинга оказалось легко. Она какое-то время летела над океаном, и ей посчастливилось увидеть чудовищную зеленую спину прудовика, поднимавшегося из глубины. С большого расстояния он выглядел как маленький, абсолютно круглый Слинг. До тех пор, пока на всей спине не открылись тысячи ртов и из каждого не поднялась с шипением струйка белого пара. Через десять минут эти отверстия медленно закрылись, но прудовик продолжал нежиться в теплой воде.
Дари впервые поняла, как идеально подходило к экологическим условиям приливного Опала такое формообразование, как Слинг. В мирах, подобных Вратам, приливы и отливы имели разрушительную силу, потому что воды океана, поднимаясь и опускаясь, наталкивались на неподвижность берегов. Но здесь все двигалось свободно, и Слинги бодро качались и плавали по вечно изменчивой глади вод. По сути дела, хотя Слинг, на котором находился космопорт должен был в эту самую минуту двигаться вверх и вниз, подчиняясь тяготению Мэндела и Амаранта, по отношению к поверхности океана он пребывал в полном покое. Нарушить это равновесие могло лишь какое-то большое третье воздействие.