Левиафан, казалось, улыбнулся, и из горла зверя донёсся низкий, но раскатистый лязг. Словно странное урчание, этот звук дрожью прокатился по металлическому существу. Голова монстра соскользнула с рельс и вернулась в свой дом под озером.
Я прижала пластину к груди. Люсинда крепко обняла меня, а Оливер с гордостью скрестил руки. Мы все переволновались, промокли до нитки и истекали кровью, все до одного.
— Оливер, ты можешь вернуть нас назад? — хватит с меня управления кораблём. Мои руки ломило, но на сердце было легко.
Он резко козырнул мне.
— Слушаюсь, слушаюсь, капитан.
Ограничительный трос лязгнул, когда корабль медленно двинулся домой после жестокого побоища. Оливер управлял кораблём так, как хирург укладывал раненого солдата обратно в постель.
Я села на разбитый ящик, слишком изнурённая, чтобы стоять. Уилл встал около меня, не говоря ни слова, лишь предлагая надёжную поддержку.
Подъем обратно по лестнице не показался таким же пугающим, как спуск, невзирая на ноющие мышцы. Это мелочь в сравнении с тем, с чем мы только что столкнулись.
Как только мы благополучно вернулись в экипаж, именно Люсинда озвучила мою главную тревогу, вытаскивая одеяла из сундука.
— Куда мы направимся теперь?
— Это зависит от карты, — я кивнула Оливеру, и он поднял пластины. Я взяла последние две, держа их как драгоценные тома.
— Куда бы мы ни отправились, надеюсь, там сухо, — Уилл ущипнул просвечивающую рубашку, прилипшую к его груди, и оттянул промокшую ткань от кожи. Я видела очертания каждой мышцы его торса. Внезапно мне стало намного теплее.
Оливер разложил имевшиеся у нас четыре пластины, оставив последние две мне. Я присела перед сундуком, чувствуя давление со стороны остальных, пока поднимала первую пластину и снимала покрытие, открывая узорную резьбу под ним.
Судя по линиям, это должен быть нижний левый кусок головоломки. Я повернула его раз, другой, затем бережно положила его рядом с собратьями. Он детально изображал большую часть Ланкашира.
Я коснулась своего ключа, едва взглянув на гравировку, потому что уже знала — она не совпадёт с пластиной. Обратная сторона ключа отпечаталась в моем сознании. Линии изгибались слишком сильно, напоминая мне холмы и извилистые ручьи.
Последняя пластина должна оказаться той самой.
Я сняла защитное покрытие, и мне даже не пришлось её поворачивать. Она встала на место, и у меня возникло непреодолимое чувство, что все вот-вот сложится воедино.
Мой взгляд блуждал по извилистым линиям Северного Йоркшира. Где-то между двух рек линии показались мне знакомыми.
Я сняла ключ с шеи и невольно ощутила притяжение какого-то предначертанного будущего, когда поместила его на одинокий символ цветка, выгравированный в северо-восточной части карты.
Я провернула пол-оборота.
Все линии бесшовно сомкнулись в единое целое, сопоставившись с кнопкой на задней части и с выгравированной печатью под ней.
— Вересковые пустоши, — прошептала Люсинда.
Высокие йоркширские пустоши простирались на пустынных холмах с низкорослыми кустарниками и вереском. Во времена летнего цветения они были прекрасны, но зимой и ранней весной представляли собой коварный, укрытый туманом лабиринт, где почти не найти укрытия.
Оливер медленно выдохнул.
— У нас не будет места, чтобы спрятаться. Местность открытая, полная болот и холмов. Я даже не знаю, сможем ли мы доехать туда на экипаже.
— Мы должны попробовать, — сказала я, встречаясь взглядом с Уиллом. — Нам нужно разрушить эту штуку, иначе ни один из нас не сможет спокойно прожить свою жизнь.
Люсинда спрятала пластины в сундук, затем взгромоздилась на край рядом с Оливером, когда тот повернул рычаг. Серебряные лошади натянули поводья, и Оливер направил экипаж вперёд.
Теперь пути назад не было.
Уилл и я устроились на скамейке и укутались в одеяло. Я положила голову ему на грудь, а он откинулся назад и уставился в окно. Держа ладонь на его сердце, я чувствовала его размеренное биение, пока дальняя дорога грохотала под нами.
Мы нашли приют поздно ночью в заброшенной мельнице на окраине спящей маленькой деревушки. К счастью, она обеспечила достаточно крова, чтобы защитить нас от грозы. Мы смогли развести жаркий огонь в том, что осталось от разрушенных печей, чтобы высушить нашу одежду.
На следующий день мы ускорились. Уилл и Оливер по очереди правили экипажем, чтобы нам не пришлось сбавлять обороты. В тех редких случаях, когда мы делали остановку, чтобы отдохнуть, я продолжала ощущать неустанную тряску экипажа, даже стоя на месте. Уилл мало что говорил, и у меня возникало настораживающее ощущение покалывания, словно что-то не так. Но я была взвинчена и истощена до предела. Я не желала воображать призраков, которых не существовало в действительности.