Он — все, чего мне хотелось. Мы могли найти свой путь, лишь бы мы оставались вместе. Где-то в пустошах заржала лошадь. Уилл поднял голову.
Когда звук утих на пронзительном ветру, он снова перевёл взгляд на меня. Положив обломки двуколки у двери коттеджа, Уилл всмотрелся в моё лицо таким напряжённым взглядом, что моё сердце взмолилось к нему.
Он провёл кончиками пальцев по моей щеке, смахивая жгучие слезы. Его губы слегка приоткрылись, словно он хотел поцеловать меня. Я видела сдержанность в его глазах.
— Ты соблазняешь меня, — прошептал Уилл, когда я подалась ближе к нему.
Мне нужно почувствовать его руки вокруг себя, знать, что у нас есть шанс.
Уилл сделал шаг назад, превращая небольшое расстояние между нами в зияющую пропасть.
— Я бы уничтожил тебя, Мег, — он сделал ещё один шаг. — Ты заслуживаешь большего, чем я когда-либо смогу тебе дать.
Уилл ушёл от меня на бесплодные вересковые пустоши, и садящееся солнце превратило его всего лишь в ещё одну тень.
Воздух вырвался из меня сдавленным рыданием. Уилл уходит. Он не останется со мной. Теперь я это знала, и осознание разрывало моё сердце на части.
Я чувствовала это. Глубоко в моей груди что-то надорвалось. Я стиснула руки в кулаки и сжала их вместе, пытаясь защититься от глубинной боли, но я не могла остановить её.
Моё сердце разбито.
Развернувшись, я поискала остальных, хотя слезы продолжали литься из глаз. Я не знала, куда подевались Оливер и Люсинда.
Это не имело значения.
Я одна.
Каждая часть моего тела казалась сделанной из свинца, когда я слепо обходила хижину сзади. Сквозь слезы я нащупала защёлку на двери экипажа и открыла её. Мне понадобились все мои силы, чтобы взобраться наверх, закрыть дверь и рухнуть на бархатную скамейку.
Я заплакала. Безудержные сокрушительные рыдания сотрясали меня, пока я пыталась дать выход боли, струившейся из моего разбитого сердца.
Уилл любил меня. Этого недостаточно. Он любил меня недостаточно или, возможно, слишком сильно. Конечно, я не хотела голодать, но здесь не оставалось места для компромисса, не оставалось никакого способа улучшить положение дел.
От меня ожидалось, что я буду сидеть и ждать, пока он не сделает своё состояние, и только потом мне будет разрешено иметь к нему чувства? Это время уже миновало.
Уилл хороший. Он казался моей второй половинкой, но сейчас он разорвал меня на куски. Во второй раз он предал моё доверие. Хуже этого ничего и быть не могло.
Когда я почувствовала, что больше не могу плакать, я заставила себя приподняться и уставилась на собственные колени. Было темно. Дым из дымохода клубился в воздухе, окрашивая прохладную ночь запахом горящего дерева и какой-то жареной птицы.
Оливер, должно быть, установил силки.
Видят небеса, он бы не сумел подстрелить несчастное существо.
Каждая мысль, проносившаяся в моей голове, напоминала палку, бесцельно плывущую по извилистому ручью. Я не хотела видеться с другими. Я не хотела, чтобы они знали, что я плакала.
Я глубже закуталась в капитанский мундир. Хотя мне и больно, но я должна встретиться с этим лицом к лицу. Я нуждалась в помощи Уилла, но придётся продолжать в одиночку, и я справлюсь. Это принесёт страдания, но я справлюсь.
Покусывая губу, я собралась с духом и открыла дверь экипажа. Я не знала, как долго я плакала — мне известно лишь то, что ветер утих, а ночь украла остатки дневного тепла. Я наблюдала, как призрачный туман поднимается над пустошами, и чувствовала себя абсолютно одинокой.
Это напомнило мне о жестокой и трагической истории, которую я читала — о горькой любви и затерявшемся на пустошах духе женщины, убитой горем и жестоким обращением. Я чувствовала себя немного похожей на неё, потерянной и снедаемой любовью.
Туманы словно звали меня, приглашая навсегда затеряться в своих холодных объятиях.
Оттуда показалась фигура, белые клубы тумана вились вокруг его ног и лица.
— Уилл? — моё сердце ёкнуло и ожило, затем сильно забилось, когда мною овладел страх. Походка мужчины отличалась от походки Уилла. Пока он приближался, мой взгляд остановился на пистолете, нацеленном мне в сердце.
— Добрый вечер, Маргарет, — его голос звучал хрипло, словно он не пользовался им годами. Хорошее чёрное пальто облегало его фигуру, а на его морщинистом лице виднелись густые венгерские усы. Единственная белая прядь выделялась в лохматых черных волосах.
Рэтфорд.
Не понимаю, откуда мне это известно, но я знала. Он походил на физическое воплощение своего дома — внешне элегантный, внутри безумный.