Мы пробирались по мягкой грязи, туман и тьма поглотили нас. Я видела смутную линию одной из многочисленных каменных стен, пересекавших вересковые пустоши, но помимо неё был лишь туман, окутывающий нас леденящей дымкой.
— Надеюсь, вы знаете дорогу, — один неверный поворот мог привести к тому, что мы останемся вечно блуждать по пустошам.
— Я долго ждал тебя здесь, — Рэтфорд включил лампу, которая лишь немного осветила землю прямо перед нашими ногами.
— Так вы знали, что у меня есть ключ, — я слышала стук своего напуганного сердца в ушах, словно постоянную барабанную дробь среди тишины вересковых пустошей.
— Да, но я не знал, можешь ли ты использовать его, — признался Рэтфорд. Это мой шанс получить ответы, и раз уж он собирался похитить меня, то я чувствовала, что имею на них право. — Больше никто не знает песню. А значит, ты уникальна.
— Вы выгнали меня, чтобы я стала искать пластины, не так ли? — мне нужно было знать, что это правда.
— Да, — усы и угрюмые глаза придавали барону мрачное, серьёзное выражение. — И план работал достаточно хорошо, хотя я не ожидал, что Уильям откажется от прибыльной службы ради твоих скромных прелестей. Я надеялся на большую уступчивость с его стороны на пустошах, — Рэтфорд потёр подбородок. — Но с другой стороны, любовь заставляет мужчину совершать неразумные поступки.
— Например, убивать? — я остановилась, и он сделал то же самое. Я ожидала, что он схватит меня, силой заставит идти дальше, но Рэтфорд вместо этого моргнул, и его глаза сделались очень похожими на глаза ищейки. Мне нужно знать правду. — Это вы устроили пожар, который убил моих родителей?
— Нет. Я этого не делал, — он сделал шаг в мою сторону. — Я спас тебе жизнь, забрав к себе. Никто другой не смог бы защитить тебя от того, кто желает твоей смерти.
Господь Всемогущий, все это время Уилл мог быть прав. Почему-то от этой мысли я не чувствовала себя безопаснее в обществе Рэтфорда. Он мог и обманывать.
Но защищать меня? Рэтфорд шесть месяцев наполнял мою жизнь страданиями, заставлял меня работать день и ночь, пока мои кости не начинали ныть. Он делал это не для того, чтобы защитить меня. Он взял меня к себе ради ключа. Он только что признался в этом. Должно быть, Рэтфорд заметил на моем лице непокорность, потому что одарил меня хмурым снисходительным взглядом и продолжил идти.
— Я терпеливый человек. Я лишь хотел все исправить, — Рэтфорд свернул в сторону, чтобы обойти болотистый участок. Пластины лязгнули друг о друга в мешке.
— Если вы не убивали моих родителей, тогда кто это сделал?
— Тебе лучше спросить у своего дедушки, — он поднял лампу, и мы продолжили шагать вперёд.
Я почувствовала себя так, будто Рэтфорд меня ударил. Он намекал, что это мой дедушка убил родителей? В этом нет никакого смысла. Рэтфорд всего лишь играл со мной, как кот с мышью.
— Вы знаете, где он?
Он усмехнулся.
— Увы. Знал, но боюсь, он каким-то образом ускользнул даже из моего поля зрения. Это немалый подвиг, моя дорогая.
— Где он был? — потребовала я.
— Как я и говорил, я уже не знаю. Поэтому то, что я знаю, не имеет значения. Я не люблю тратить время впустую, — его глаза блеснули.
Ну все, хватит. Я не позволю ему и дальше манипулировать мной. Я отказалась задавать ещё какие-либо вопросы. Но лишь сильнее разозлилась, когда поняла, что он именно этого и добивался.
Должно быть, мы шли целый час. Или два? Я не знала точно, но мои ноги дрожали от усталости. С одной стороны, подтверждение того, что мой дед действительно может быть жив, облегчало тяжесть на моем сердце и разуме, но они все ещё были отягощены пониманием, что с момента нахождения письма я ничуть не приблизилась к тому, чтобы найти дедушку.
Рэтфорд забрал меня, чтобы я открыла машину. Я знала, что должна остановить его.
Я только не знала как.
Я даже не знала, что делает машина; единственное, что я знала — она опасна. Хотя страха я не чувствовала. Моя любознательность перевешивала любой страх. Мне нужно оставаться начеку, но в глубине души я хотела знать, что за машина может причинить столько боли и страданий.
Дымка рассеялась, когда мы взобрались на холм, выходя из тумана, который все ещё укрывал долины. Он казался таким незыблемым и густым под лунным светом, лившимся на него с небес. Я молилась, чтобы Оливер и Люсинда помогли Уиллу вместо меня, пока не стало слишком поздно.
Мы достигли верхушки нагорья, где лунный свет купал в серебре сухой вереск и окружавшие его пучки мёртвой травы. Моё дыхание клубилось в воздухе паром.
На гребне холма развалины замка крепко держались за бесплодную землю. Луна светила сквозь то, что осталось от арочных окон главной башни. Некогда великая крепость превратилась всего лишь в осыпающиеся стены, тянущиеся к небесам. Время медленно убивало этого старого воина, стоявшего в безмолвном карауле над вересковыми пустошами.