— Нет, черт возьми! — воскликнул Кашинг. — Я пойду один. Вы все останетесь здесь… Для Ролло идти слишком опасно. Для меня тоже есть некоторая опасность, но я сумею справиться. А остальными мы не можем рисковать. Вы чувствующие, а нам необходимы чувствующие.
— Ты забываешь, что ни я, ни Элин не из тех чувствующих, что нужны тебе, — сказал Эзра. — Я могу лишь говорить с растениями, а Элин…
— Откуда ты знаешь, что можешь говорить лишь с растениями? Ты ведь не пытался? Но даже если и так, ты можешь говорить с Деревьями, а нам важно иметь такую возможность. Что касается Элин, то ее способности могут понадобиться позже, когда мы овладеем информацией. Она может увидеть связи, которые не видим мы.
— Но здесь может быть и наше племя, — настаивал Эзра. — Это поможет нам.
— Ты сможешь поговорить со своим племенем позже.
— Сынок, ты сошел с ума, — сказала Мэг.
— Такое дело может свести с ума, — согласился Кашинг.
— А ты уверен, что Деревья пропустят тебя?
— Я поговорю с Д.и П. Он прикажет им.
25
Вблизи стало заметно, что кочевников в степи гораздо больше, чем он думал. Вигвамы, конические палатки, заимствованные у древних североамериканских племен, покрывали большое пространство, сверкая на утреннем солнце. Тут и там под бдительным присмотром паслись табуны лошадей. Виднелось множество дымных столбов.
Солнце безжалостно жгло прерию. Дышать было тяжело.
Кашинг стоял у Деревьев, стараясь успокоиться. Теперь, оказавшись в непосредственной близости от племен, он впервые осознал, что его действительно может ожидать опасность.
Накануне он говорил об этом, но одно дело рассуждать об опасности отвлеченно, другое — смотреть ей прямо в глаза.
Но ведь это же люди, сказал он себе. Им можно объяснить ситуацию, они будут слушать. Может, они и впали в варварство после Катастрофы, но за ними все же столетия цивилизации, а это не так легко уничтожить.
Он пошел, сначала торопливо, потом спокойнее. Лагерь не очень близко, придется пройти некоторое расстояние. Кашинг не оборачивался. Лишь на полпути к лагерю он остановился и бросил взгляд на холм. И тут он увидел, как что-то сверкнуло меж деревьев.
Проклятый дурак Ролло тащился за ним!
Кашинг махнул рукой и крикнул:
— Вернись назад!
Ролло остановился, потом снова двинулся вперед.
— Вернись! — орал Кашинг. — Убирайся!
Ролло остановился, подняв руку.
Кашинг сделал угрожающее движение.
Ролло медленно повернулся и пошел назад к Деревьям. Пройдя несколько шагов, он вновь остановился. Кашинг смотрел на него.
Тогда Ролло снова пошел, не оборачиваясь. Кашинг смотрел, как он исчезает среди Деревьев. На горизонте собралась темная туча. Буря, подумал Кашинг. Возможно. Воздух был тяжел, как перед грозой.
Убедившись, что Ролло не следует за ним, Кашинг снова двинулся к лагерю. Появились признаки жизни. Лаяли собаки. К нему направлялась небольшая группа всадников. На краю лагеря стая мальчишек подняла крик.
Кашинг не замедлил хода. Всадники приближались.
Вот они остановились, глядя на него. Он серьезно сказал:
— Доброе утро, джентльмены.
Они не ответили, глядя на него с каменными лицами. Группа разделилась, пропуская его, а когда он пошел, сомкнулась вокруг.
Он знал, что это плохо, но ничего не мог сделать. Он не должен выказывать испуга. Нужно сделать вид, что это почетным эскорт, сопровождающий его к лагерю.
Не торопясь, он шел вперед, глядя перед собой, не обращая внимания на всадников… Он чувствовал, как по спине его побежал пот. Хотел вытереть лицо, но усилием воли удержал себя.
Лагерь находился прямо перед ним, и Кашинг увидел, что широкая полоса, даже полосы, разделяют прямые ряды вигвамов. У вигвамов стояли женщины и дети с каменными лицами, такими же, как у всадников.
Женщины в большинстве старухи. В бесформенных платьях. Грязные волосы беспорядочно свисают, лица темные от грязи и загара. Большинство босые, руки их изуродованы работой. Некоторые открывали беззубые рты и выкрикивали проклятья. Остальные стояли молча и угрожающе.
В дальнем конце улицы стояла группа мужчин, глядя на него. Один из них направился к нему. Он был стар и согнут. На нем были кожаные брюки, на плечи наброшена шкура кугуара. Снежно-белые волосы падали на плечи.
В нескольких футах от него Кашинг остановился. Старик смотрел на него холодными выцветшими глазами.
— Сюда, — сказал он. — Иди за мной.
Он повернулся и пошел по улице. Кашинг двинулся за ним.
До него донесся запах пищи и зловоние отбросов, слишком долго пролежавших на солнце. У входа в большие вигвамы стояли оседланные лошади. Собаки, шнырявшие вокруг, визжали, когда в них швыряли чем-нибудь. Солнце нещадно палило, уличная пыль стала горячей. Чувствовалось приближение грозы.