— Эй! — Вис машинально сунул его в рот. — А если бы откусила?
— У тебя бы осталось целых девять! — я дёрнулась, но паршивец оказался ловким и явно не впервые удерживал злющую тётку. А вот ведунку разозлил впервые. Погоди, ты у меня ещё попляшешь! Уж чего-чего, а времени, чтобы выждать момент для мести, у меня предостаточно!
Когтистая, чтоб его, лапка оправдал прозвище. Плут, мошенник или, как он сам себя называл, авантюрист, скрутил и обездвижил меня, заставляя возбуждённо пыхтеть и краснеть от натуги в попытке это скрыть. Да что ж это я как девочка, в самом деле?! Пора бы уж и охолонуть.
Лис удерживал меня легко, точно отплясывал, а не сражался. Пригладил сначала свои волосы, потом мои, чиркнув костяшками по мочке уха, наклонился, почти касаясь губ… Я задышала чаще, шнуровка на платье опасно затрещала, рискуя лопнуть и вывалить наружу оба два ведьмовских достоинства. А он ласкал дыханием мои губы и хитро сверкал тёмными глазами.
Вот тебе и сварливая старая бабка! И куда делись мои многочисленные годы? Я вцепилась в него что есть мочи, точно впервые оказалась так близко к мужчине, и уже не слишком-то и злилась, что воришка попытался меня ограбить. Молодой-горячий дурень… С кем не бывает? Пожалуй, можно и не убивать его. Не в этот раз, по крайней мере.
Я удерживалась от падения, так ведь? Потому крепче сжимала шею и впивалась в неё короткими ногтями? И подалась к нему, напрашиваясь на прикосновение, тоже лишь потому, что боялась упасть и надеялась вырваться…
А он и бровью не повёл. Хотя нет, как раз бровью он и повёл. Мерзко так, отвратительно самодовольно. И прошептал вместо ласки:
— Так ты нас отсюда выпустишь или так и останемся жить?
Насчёт жить — сомнительно. Потому что больше всего на свете хотелось придушить поганца.
— Только, пожалуйста, не пытайся меня придушить! — забеспокоился Вис, безошибочно определив, что плотоядный взгляд явно не страстные лобызания подразумевает.
— А по-моему, отличная идея!
— Не-не-не, ужасная! — заверил меня лис.
— Почему это?
Я повисла на враге, чтобы подпрыгнуть, ударить, завалить, дезориентировать или хотя бы унизить. Ну, первая половина плана удалась на славу. Я потянула воришку на себя за обхваченную шею, оттолкнулась свободной ногой… Нет, если так посмотреть, то и вторую половину плана тоже удалось реализовать: Вис и правда упал. Не учла я лишь одно — упал он на меня.
— Потому что я от этого обычно умираю! — постанывая мне в грудь неразборчиво закончил он.
— Именно на это я и рассчитываю! — заверила я.
Рука — перехват.
Нога — нет, и её поганец успел зафиксировать своей.
Залепить оплеуху — удалось! Хоть душу отвела!
Вспомнив, как в прошлом году на игрищах мужики бодались, подобно козлам, я мотнула головой и тут же с хныканьем её отдёрнула: на игрищах никто не предупреждал, что бьющему не менее больно, чем получающему.
— Женщина, уймись!
— Сам козёл! — не желала униматься я.
— Ай! Перестань кусаться, ненормальная!
— От такого же слышу!
— Ты хоть не заразная?
— Заразная! Ещё какая заразная, даже ядовитая! Теперь ты сдохнешь в муках! — восторжествовала я, предпринимая попытки выползти из-под нахала. — Пусти!
— Сама пусти! Ай! Это моя нога!
— Нет, моя! Ой, и правда не моя… Так, а это точно не моё! Ты чем это в меня упираешься, скотина?! — забеспокоилась я, пытаясь нашарить рукой что-нибудь максимально тяжеловесное.
Рыжий не на шутку смутился и, кажется, покраснел (а я-то уж решила, что он этого вовсе не умеет!).
— А ты дёргайся подо мной поактивнее, ещё и не так упрётся!
Я действительно задёргалась, но с прямо противоположной целью.
— Спасите! Убива… Насилуют! — вполголоса завопила я, параллельно раздумывая, а так ли уж необходимо, чтобы меня спасали.
Однако долг любой женщины — не соглашаться на интим даже в случае, если её домогается привлекательный полузнакомец, а горечь расставания с бывшим не мешало бы чем-нибудь заглушить.
Ну, раз долг женщины требует, действовать тоже нужно по-женски: неожиданно, нелогично и без пояснений. Вместо того, чтобы сопротивляться, я, напротив, всем телом прижалась к Вису, обхватила его ногами за пояс и потребовала:
— Лобзай меня!
— Чего? — впал в ступор рыжий, мгновенно растеряв всю наглость. Честное слово, как подросток, который только хвастать горазд, а как в сарай пообжиматься позовёшь, — сразу в кусты!
— Лобзай меня! — требовательно повторила я, выгибаясь грудью навстречу отступающему насильнику, возмутительно пренебрегающему своими обязанностями.
— Нет, ну я, как бы… Не то чтобы я против… Ты не подумай, я очень даже за… — ладонь замерла над полукружием, пальцы робко сжимались-разжимались. — Но может мы сначала познакомимся поближе, разопьём бутылочку, полюбуемся на закат…