— Один-один, — прищурился вор, раскидывая остатки гнезда носком сапога.
— Два-один, — хмыкнула я.
— А почему это два? Ай! — он заскакал на одной ноге, как цапля, поджав вторую. Из дырки пока ещё не сочилась кровь, но я по себе знала, какие острые и длинные зубы у этих тварей.
— Вот поэтому, — удовлетворённо кивнула я, снова опустилась на колени перед гнездом и, чутко прислушиваясь к каждому шороху, как и в первый раз, начала охоту.
О да, он там, внутри! Затаился, едва слышно скребёт коготками землю, накручивая себя и готовясь к прыжку. Пока скребёт — не страшно. А вот как затихнет, — сразу бросится. Убить не убьёт, но сильно исцарапать, а то и глаз вырвать может запросто. Или заразить какой дрянью: тонкие длинные зубки шкодников легко прокусывают хребты крысам и хорькам, на которых они обычно и охотятся. И заразы переносят, соответственно, столько, что лечить-залечиться. Хорошо хоть первыми почти никогда не нападают.
С чего бы, спросите вы, такого хорошего зверька выпроваживать из погреба? Вредителей убивает, первым нападать не спешит… Считай кошка, только кормить не надо.
Вот только, питаясь вредителями помельче, шкодник не забывает шкодить вместо них: чего экологической нише пропадать? Нагадить в зерно; понадкусывать колбасы, отчего те через день-другой покрываются мерзотной зеленоватой слизью, которую нельзя смыть проточной водой и перепродать продукт кому-нибудь нетребовательному; попортить стены, чтобы те же грызуны с лёгкостью пробрались в погреб и расплодились. К тому же, почуяв угрозу, бесь вконец озверевал, принимался носиться, не разбирая, где пол, где потолок, и заражал гнилью всё, чего касался. Так что пусть уж лучше крысы, чем такое счастье!
Сунув в обнаруженную нору пук сушёного зверобоя (выбрала самый неприглядный, не годящийся уже для зелий; всё одно только вонючий дым и нужен), я порылась в сумке и досадливо щёлкнула пальцами.
— Эй, бельчонок!
— К вашим услугам, — элегантно склонил голову Вис.
— Огнива не найдётся?
— Всё ж таки пригодился, а? — самодовольно хмыкнул вор.
В ладонь легли кресало и камень, трутом послужила заготовленная трава. Вместо ответа я хорошенько чиркнула инструментом, выбивая искру и представляя вместо камня челюсть «специалиста по мелким вредителям».
Задымило. Тоненькая полупрозрачная ниточка потянулась из недр букетика. Достаточно покамест. Пусть бесь надышится и осоловеет. Я поглубже сунула пучок в нору и уселась ждать.
В животе отчётливо урчало: бутерброд по дороге я так и не съела, а мочёное яблочко лишь напомнило об отсутствии завтрака. Я с тоской покосилась на окорок под потолком, но соблазну не поддалась и не струганула его ножом. Не то чтобы я такая уж честная, нет. Просто в зеленоватом свете артефакта он уже казался заплесневевшим. Наверняка бесь успел попробовать его на зубок, а маяться животом мне не улыбалось совершенно.
Поэтому я достала помятый хлеб, сдула налипшие на сало мелкие листики зверобоя и принялась жевать.
— На вот плесни на ногу, — перебросила плотно закупоренный флакончик Вису. — Да смотри не нюхай!
Вор, сидящий на ларе и казалось бы, целиком занятый изучением дырки в сапоге, словил бутылёк, даже не взглянув в мою сторону. И тут же, ясное дело, понюхал. Тошноту сдержал, молодец. А то, если бы склонился тут же, Рура его же и заставила бы убирать. Гм, жалко тогда, что сдержался…
— Это что за дрянь такая?
— Ты рану полей, а не рассуждай.
О составе зелья я благоразумно не стала распространяться: тогда желудочным спазмом дело бы точно не обошлось.
— Так эти твари ядовитые?!
— Ну не так, чтоб на убой. Больше просто грязные, — передёрнула плечами я. — Эй, всё-то не лей!
— Ты ж сказала «плесни»!
— «Плесни», а не «выплесни»! Дилетанты…
Я зажала в зубах остатки бутерброда и занялась укусом сама. Вис с готовностью подставил ногу в вонючей портянке, продолжая при этом любовно обнимать сапог.
— Ай! Эта отрава, небось, ещё похуже той, что на зубах у шкодника! Щиплет же!
Я рыкнула сквозь бутерброд и зафиксировала дрыгающуюся ступню коленями.
Хоть Вис и возмущался, времени зря не терял и успел вырвать торчащую из моего рта половину бутерброда, приговорив её прежде, чем я прожевала остаток и рассвирепела. Получилось только мстительно надавить на ранку.
— За лечение заплатишь отдельно, — предупредила я.
Когтистая лапка склонился и проникновенно поинтересовался:
— И чем же предлагаете с вами расплатиться, сударыня?