— Чувствую, — пояснил он, как ни в чем не бывало продолжив выравнивание ногтей. — И ты умеешь делать то же самое. Просто немного подзабыла, как это делается. Надо постоянно ощущать движение пространства около себя. Причем, чувство пространственного перемещения со временем становится все шире, его изменения ты начнешь чувствовать все дальше и дальше — и тебе не нужно уже будет смотреть далеко, чтобы понять, дурного оттуда ждать или хорошего.
Гном между тем расчистил от травы небольшую площадку для костра, ворча по обыкновению и словесно понося "болтливый народец". Мимоходом он протянул Светке добрый кусок душистого шампиньонового хлеба, отломанного от круглой буханки и липкий желтый комочек с половину ее кулака величиной: "Для разумности съешь, — наказал строго. — Мед из глухомани мозгу полезнее". У него самого обгоревшая борода прямо-таки светилась от налипших тяжелых капель, на усы все пыталась сесть сердитая пчела, но Бороман терпеливо отгонял ее ладонью.
Мед в сочетании с грибным хлебом оказался чудным на вкус, удивительно душистым и слегка царапался в горле. Моментально проглотив его, она ощутила небывалый прилив сил быстро-быстро "окопала" себя в пространстве-времени и с радостью заметила, как замедлилось все вокруг! Светка пробежалась по обжитой полянке, наблюдая неподвижно стоящие фигуры спутников, приблизилась к эльфу, взлохматила его прямые длинные локоны и попыталась выскользнуть из тугих объятий анакондового кольца времени. Не тут-то было. Оно лишь стягивало ее сильнее, словно пытаясь удушить за своевольное вмешательство в единожды отлаженный процесс. Девушка отталкивалась руками и ногами, напрягая все мышцы, холодный пот выступил у нее на лбу при мысли, что она проживет остаток жизни (сколько ей осталось в убыстренном-то темпе?!) в состоянии вечного удушья. Она закричала, и тут тусклый образ старичка, возникшего тогда, в лесу с магроком, появился перед ней и проговорил скороговоркой: "Представь себе обычную дверь, возьмись за ручку, открой ее и выйди наружу, в жизнь". Так она и сделала.
Ни гном, ни эльф не заметили никаких заминок в ее движениях. Перворожденный едва обнаружил у себя последствия ее страшной мести и фыркнул, расчесываясь пятерней, как недавно делала она сама. Гном смотрел с добродушной усмешкой и подмигивал, разжигая костер.
— Ужинать будем бобовым супом с зеленью и пирогом из сладких крошек с ягодами в сливках, — буркнул он, глазами указывая ей на приличную кучку разномастных ягод, высящуюся на большом листке лопуха.
— Ребят, а нас с костром орки не засекут? — усомнилась она.
Гном задумчиво почесал в затылке, разогнувшись у подготовленного кострища, вопросительно посмотрел на сида, тот помотал головой, и Бороман успокоился, бросив короткое: "Нет" и снова занявшись привычным делом.
— У них сейчас дело государственной важности — власть делят, — пояснил перворожденный, самодовольно приглаживая волосы. — Я сквитался с ними, выполнил долг перед родными, снял с себя табу, наложенное когда-то. Теперь я свободен.
Гном, поглядывая на разошедшегося Эрэндила, хрустел ломаемыми ветками, гремел невесть откуда взявшейся глиняной посудой (впрочем, они ведь покупали вчера бобы в горшочках. Сэкономил горшочек, пока они их уничтожали!) и бормотал себе под нос невероятно какафонически сочиненную песенку:
Злобная магова мышка
Любила плести интрижки.
У той у проклятой мышки
Порой получались интрижки!
Подленькие интрижки,
Достойные гномьей отрыжки!
— Нет, это орки виноваты, не маги, — словно отвечая на его догадку, воскликнул сид. — Когда-то те, кто попался нам сегодня, выкрали мою мать и продали ее в рабство. Отец не смог жить без нее и поклялся найти и вернуть ее. Он оставил меня с нянькой, доброй и заботливой человеческой женщиной и ушел. Надолго. Вернулся он весь израненный, в крови, но не один: вместе с ним пришло существо, похожее на мать. Лишь похожая на нее внешне — ту мать, гордую и независимую красавицу и умницу, что я знал маленьким ребенком. Отец надеялся, что время залечит раны, нанесенные ей оркским рабством и исцелит ее душу. Но ему не удалось осуществить этот план. Он не смог отпустить няню, оставив надежду отдать мен на попечение жены — она жила не в этом мире. Нет, мать откликалась, если ее позовешь и охотно исполняла то, о чем ее просили, но ее желания, ее настоящие, живые эмоции ушли безвозвратно. Она угасала. Уходила от нас быстро и безоглядно. Отец не смог жить после ее смерти — слишком любил ее, так нельзя сильно чувствовать другого, от этого умирают. Я-то знаю! Он просто лег под сенью собственного дома и растворился… — Эльф замолчал, вперившись куда-то в одну точку, словно разглядывая нечто, видимое лишь ему одному. Он некоторое время стоял не моргая, потом ресницы его затрепетали, Эрэндил отвернулся, но все же Светлана успела заметить, как увлажнились его глаза. — Я поклялся над его могилой, что уничтожу того, кто отправил в небытие двух прекрасных эльфов и сделал меня сиротой. Сегодня я сделал это. Клятва исполнена, отец! — Он прокричал это так проникновенно, с дрожью в голосе, словно и впрямь родитель мог услышать его.
Глава двенадцатая,
в которой Светке скажут, кто знает дорогу
Забавное Светкино приключение, как-то незаметно переросшее в затянувшийся боевичок с элементами боевой магии, как ни странно, начинало все больше и больше ей нравиться. Мало того, возвращаться назад, в оставленную квартиру, а потом и к коллегам по работе — вечно зудящей мастерице-косметологу Сюзанне и заторможенной, жадной до сплетен стилистке Лене — страшно не хотелось. Что там ее ждало?! И кто? Бабушка умерла в прошлом году после третьего инфаркта, сраженная наповал хамством навеки пропившегося соседского пацана, которого не забирала уже вызываемая жильцами подъезда бригада милиционеров — привыкли. Пацан поливал мочой стену лестничной площадки, не в силах встать на ноги, сидя на корточках, пыхтел и икал, когда пожилая женщина стала спускаться вниз, чтобы выйти в магазин за продуктами. Не надо было ему ничего говорить. Но бабушка же не могла молча пройти мимо, правдолюбка! Он похабно обругал ее, переключившись со стены на старуху. Та продолжила спуск, поджав по обыкновению губы и покачивая головой. А на выходе из дома потеряла сознание и упала. Врачи приехали поздно. Ее уже не спасли…
Мамы не стало очень давно — Светлана очень плохо помнила ее, только по фотографиям. Бабушка рассказывала, что на нее напали бандиты в подворотне, когда та возвращалась с работы, задержавшись на лекциях в университете. Хулиганы ничего не взяли, просто избили до бесчувствия. А вокруг никого как нарочно не оказалось, кто смог бы вызвать "скорую". Потом удивлялись: кошелек и удостоверение лежали в кармане, все листочки с лекциями аккуратно уложены в сумке — зачем было нападать?..
Сашок? Да у него уже наверняка парочка пассий припасена, чтобы не скучалось!
Словом, она останется ТАМ совершенно одна. А здесь у нее появились друзья, настоящие, искренние, с ними интересно, они вместе выполняют Миссию! Она уже так привыкла к этой странной мысли, что без их помощи миры могут банально рухнуть, так вжилась в роль героини-спасительницы, что трудно будет отказаться от напяленного на себя имиджа. Кстати, что им в ближайшее время предстоит сделать по спасению миров?
— Бороманчик, маги от нас отстали, так чего мы все бегаем? Знаешь, надоело уже, хочется тепла, вкусной еды, сказок на ночь, сидя у горящего очага. Нам что там еще по твоему расписанию сделать-то нужно?
Гном так искренне растерялся, такими круглыми глазами переглянулся с первородным, что она громко расхохоталась, хлопая себя по бедрам. Каллион ответил ей вместо гнома вопросом на вопрос:
— Так ты совсем не знаешь нашего мира?
Бороман исподлобья косился на него: