— Потому что у него другая женщина.
— Это случилось недавно?
— Это случилось год назад, и все, кроме тебя, в курсе.
— Кто она?
— Патриция Маури.
Патриция Маури — бывшая жена знаменитого кинорежиссера, бывшая актриса и бывшая любовница известного театрального актера — была не первой молодости, ей было чуть больше тридцати, но она, несомненно, оставалась красивой женщиной. В последние годы в ней открылся новый талант — она основала собственное издательство, специализирующееся исключительно на научной литературе.
— А ты заработал на этом тридцать сребреников, — съязвила Соня.
— Должен сказать тебе откровенно, гораздо больше.
— Теперь я понимаю, как ты получил рубрику в журнале «Вог». Это цена, которую заплатила тебе Маури. Она отблагодарила тебя за то, что ты помог ей оказаться в постели Онорио.
— Как бы там ни было, она там оказалась. На издательство требуется много денег, а Онорио, ты сама знаешь, человек щедрый.
— Значит, полагая, что я осталась с носом, ты решил великодушно пристроить меня Виннеру, верно? — заключила Соня.
Несмотря ни на что, она не была в обиде на Пиппо. Во многом благодаря его участию в ее жизни она достигла благополучия, и теперь, обладая солидным капиталом, может не думать о хлебе насущном, а значит, и ни от кого не зависеть. На прощание Соня поцеловала старого развратника в щечку и пообещала ему, что не будет держать на него зла.
Потом она переоделась, достала из сейфа деньги и разбудила Вирджинию.
— Мне срочно нужно в Милан, — сказала она. — Через пару дней вернусь.
— Что-нибудь случилось? — забеспокоилась Вирджиния. — Может быть, нам тоже с тобой вернуться в Италию?
— Ни в коем случае. Это касается только меня, — решительно сказала Соня.
Вирджиния от волнения никак не могла завязать пояс своего халата.
— Объясни же, наконец, что происходит? — взволнованно спросила она подругу.
— Некогда объяснять, Онорио меня бросил.
— Это ужасно! — трагическим голосом сказала Вирджиния. — Представляю, как ты переживаешь.
— Я не переживаю, я злюсь, — сказала Соня. — Я просто в ярости.
ГЛАВА 28
Самолет оторвался от земли, и уже через несколько секунд Соня увидела внизу огни Нью-Йорка, море огней, которые, мерцая и переливаясь, быстро удалялись от нее. Поначалу полет был неспокойным. Из-за неблагоприятной погоды самолет болтало, он то и дело проваливался в воздушные ямы. Когда стюардесса предложила ей ужин, Соня отказалась. Выпив стакан воды и взяв с подноса мятную конфетку, она опустила подлокотник, отделявший ее кресло от соседнего, которое оказалось свободным, и, накрывшись пледом, моментально уснула.
Разбудил ее запах кофе. Она скинула с себя плед и посмотрела в иллюминатор: далеко внизу, сверкая в лучах восходящего солнца, синел океан и тонкая белая ниточка прибоя омывала изломанную береговую полосу. Посмотрев на часы, Соня решила, что они уже летят над Францией и часа через два она сможет сесть в такси в аэропорту «Мальпенса». Если все будет благополучно, в Бергамо она попадет до десяти, а значит, наверняка застанет Онорио, который никогда рано не уезжает из дому.
Предстоящая встреча страшила Соню и одновременно возбуждала в ней мстительное чувство; ей хотелось посмотреть прямо в глаза человеку, который ее предал. Вдруг в памяти всплыло давнее предсказание Ирены: Рыцарь властный и богатый предаст ее, предаст, как Иуда. Почему она об этом забыла?
Она пошла в туалет, чтобы причесаться и поправить косметику, а когда вернулась на свое место в салоне первого класса, почувствовала аппетит и с нетерпением стала поджидать завтрак.
ГЛАВА 29
Очереди на такси не было, Соня сразу же взяла машину. Всю дорогу она спрашивала себя, что связывало их с Онорио эти годы, и пришла к заключению, что ничего, кроме секса. Сердце ее молчало, в нем так и не поселилась любовь к этому человеку. Она не сожалела, что их отношения закончились, в конце концов, это была игра, приятное приключение, и не больше.
Расплатившись с таксистом, Соня решительно направилась к дверям и, войдя в вестибюль, увидела, что там идут приготовления к празднику: рабочие украшали статуи и колонны гирляндами цветов, ветками экзотических деревьев со свисающими с них свежими фруктами, развешивали разноцветные шелковые ленты. Среди суетящихся людей она заметила шофера Онорио, который при виде ее смущенно отвел глаза в сторону.
— Где твой хозяин? — не ответив на приветствие шофера, спросила Соня, и тот без слов, одними глазами показал ей наверх, на широченную лестницу, по которой в эту минуту спускалась пожилая дама.
Она была в брючном костюме, на ее лице, прошедшем как минимум через две подтяжки, лежал грим, волосы были выкрашены в бледно-фиолетовый цвет. Дама давала указания рабочим и не сразу заметила Соню.
— Что синьорине угодно? — спросила она, спускаясь.
— Вы сначала представьтесь, а уж потом я решу, отвечать мне вам или нет, — с презрительной улыбкой сказала ей Соня.
— Я синьора Маури. Чем могу быть полезна? — с хозяйским высокомерием продолжала допытываться дама.
Соню начал разбирать смех, скорее истерический, чем веселый.
— Это нечто! — хохоча, сказала она. — Патриция сюда и родственников своих перетащила!
Она вбежала по лестнице и быстрым шагом направилась к спальне, круша по дороге все, что попадалось ей на глаза: разбила три китайские вазы эпохи Мин, которыми Онорио очень дорожил, превратила в черепки десяток греческих и римских амфор второго века, сорвала со стены две картины Миро и спустила их с лестницы, едва не нанеся увечий синьоре Маури, которая, застыв на месте, смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Остановившись перед дверью спальни, которая была их спальней в течение четырех лет, Соня глубоко вздохнула, закрыла на секунду глаза и только после этого толкнула дверь. Онорио и его новая любовница сидели в постели и завтракали. Увидев Соню, Онорио застыл, не донеся до рта бриошь, а его новая пассия выразила свое удивление тоненьким мышиным писком.
— Привет, дорогой, — проворковала Соня. — Я смотрю, здесь готовятся к празднику. — Она подошла к кровати и, улыбаясь безмятежной улыбкой, добавила: — Онорио Савелли, ты сволочь. — И, размахнувшись, ударила его по лицу с такой силой, что щека его сразу же стала пунцовой, а поднос с завтраком перевернулся на шелковую простыню.
— Я никогда еще не получал пощечины от женщины, — сказал потрясенный Онорио.
— Ты получил пощечину не просто от женщины, а от женщины экстра-класса, так что можешь гордиться.
Онорио почти с восхищением смотрел на Соню, которая, резко повернувшись на каблуках, стремительно направилась к двери с высоко поднятой головой. Пройдут годы, но он всегда будет помнить эту потрясающую женщину, ее летящую походку, гордый поворот головы.
ГЛАВА 30
Антонио Ровести тяжело спрыгнул с лошади, освободив ее почти от стокилограммового веса своего тела, и не спеша подошел к Соне, грациозно сидевшей в седле.
— Мы очень давно не виделись, — широко улыбаясь, сказал он первое, что пришло ему в голову.
— Дамы предпочитают комплименты, а не констатацию фактов, — смеясь, заметила Соня, — учтите это на будущее. Вы славный, Ровести, но галантность не ваш конек.
— Ну зачем же так прямолинейно? — подхватив ее шутливый тон, продолжал Антонио.
— Только прирожденные лгуны умеют казаться правдивыми, а таким, как мы с вами, лучше не врать — сразу же выдадим себя с головой, — объяснила Соня. — Признавайтесь, что вы про меня знаете?
— То же, что и все, — вы остались одна, — смущенно пробормотал Антонио и залился краской.
— Это правда, я осталась одна. Меня бросили или, если хотите, лишили трона.
— Поверьте, мне очень жаль.
— И напрасно. Я никогда не чувствовала себя такой свободной и счастливой, как теперь.
Соня, еще возбужденная недавней погоней за лисицей, легко соскочила с лошади. Охотничий шерстяной костюм, отделанный бархатом, великолепно сидел на ее стройной фигуре. Она сорвала с головы каскетку, и блестящие рыжие волосы волной хлынули ей на плечи.