— Даже не думай колдовать! — мрачно произнес лысый. — Гримнир и так тебя боится до поноса.
Я гордо вскинула голову и ответила:
— Сейчас так вас с Гримниром молнией огрею, мало не покажется. Немедленно верните меня в замок!
— Ишь, чего захотела! — лысый упер руки в бока. — Сиди помалкивай, пока не врезал.
Я вдруг поняла, что мы все друг друга боимся. Лысый боится наследницы бури. Я боюсь лысого и чудовища, на спине которого мы удалялись от замка принца Герберта.
И только чудовище, похоже, ничего не боялось. Во всяком случае, оно двигалось размеренно и спокойно, и я могла только догадываться, с какой скоростью мы движемся в неизвестность.
— Куда мы летим? — спросила я, придав голосу властные нотки благородной дамы. Конечно, благородные дамы не сидят в рваной ночнушке, с растрепанной головой и босиком, но уж чем богаты, тем и рады.
Лысый хмуро посмотрел на меня и снизошел до ответа:
— На побережье.
Исчерпывающее объяснение, прямо скажем.
— Что твои приятели сделали с моим мужем? — судьба Альмира меня сейчас волновала не меньше собственной. Только бы он был жив! Только бы к нему успели прийти на помощь!
Лысый пожал плечами.
— Ничего, не окочурится. Поваляется пару часов, да встанет.
Слава богу! Я прикрыла глаза, чтобы не показывать своего торжества.
— Ты человек герцога Макшайдера?
На щеках лысого проступил румянец. В принципе, вопрос можно было не задавать.
— Не твоего ума дело, сосалочка, — ответил лысый, стараясь удерживать форс, но в его голосе уже дрогнули предательские нотки испуга.
— Еще раз так меня назовешь — выкину отсюда нахрен, — сказала я. — Будешь мозги по горам собирать. Понятно?
Лысый отвел взгляд. Подойдя к шкафчику, он вынул одну из цветных коробок и бросил мне на колени. Я сняла крышку и обнаружила пестрые кирпичики рахат-лукума в сахарной пудре.
— Поешь, чего бог послал, — буркнул лысый. — Дорога долгая.
Рахат-лукум вяз в зубах, но все же это было лучше, чем ничего. Только сейчас я поняла, насколько сильно проголодалась. Когда я нервничала, на меня всегда нападал страшный жор… Когда коробка опустела, лысый посмотрел на меня по-прежнему угрюмо, но в его взгляде теперь было еле заметное любопытство.
— А говорят, наследницы бури только молнии и едят, — сказал он.
— Мы еще и по нужде ходим, — я скорчила гримаску. — Где тут гальюн?
Левая бровь лысого едва заметно дернулась. Все-таки флотский.
— Там, за шторкой, — указал он. — Как все сделаешь, щелкни по синему камню. Оно и растает.
Я поспешила воспользоваться полезным местом, и настроение мое улучшилось — насколько это было возможно в плену. Вернувшись, я увидела, что лысый улегся на ковер и расположился ко сну. Для меня был приготовлен толстый плед.
— А мы не свалимся? — уточнила я, устраиваясь на ночлег. Лысый фыркнул и завел глаза.
— Гримнир тебе что, дурак? Да он нас даже не качнет!
Я невольно вздохнула с облегчением.
— А Гримнир это имя или порода?
Лысый посмотрел на меня, как на полную и окончательную идиотку. То ли потому, что я не знала всех деталей о жизни местных Гримниров, то ли от того, что вела себя не так, как полагается пленнице. Не заламывала рук, не просила о пощаде, не заливалась слезами.
— Имя, конечно, — проворчал лысый. — Вот меня, к примеру, зовут Маврут. А его — Гримнир. А тебя?
— А меня Полиной зовут, — со вздохом откликнулась я. Болтовня дело хорошее. Насколько я успела понять, в такой вот непринужденной беседе выбалтывается намного больше, чем кажется. — А кто он, этот твой Гримнир?
Маврут выглядел пораженным до глубины души моей неграмотностью.
— Чему вас только учат, сухопутных, — промолвил он с некой снисходительностью. — Гримнир — морской дракон. Ты про змея, который обнимает землю, слышала?
— Ну, кое-что, — уклончиво ответила я. Похоже, в подобной беседе я ничего полезного не подчерпну. Мой похититель моряк, человек герцога Макшайдера, но это и так ясно. — Это тот, у которого три головы?
Лысый нахмурился, припоминая.
— Нет, — наконец, сказал он. — Это ты про другого слышала. А это змей, который по экватору пролег. Лежит на дне, совсем старый уже, подняться не может. Вот он и есть Гримниров батька. А Гримнира мы пять лет назад поймали, еще змеенышем. Только на крыло становился. Вот потеха была — взлетит и сразу же в воду шлепнется, только лапы кверху торчат.
— То есть, он и в воде, и в воздухе? — уточнила я. Похоже, Маврут очень гордился питомцем и не прочь был о нем поболтать.
— А то! Доберемся до места, будет отдыхать и плавать. Он ласковый очень, Гримнир-то. Как кошка льнет. А рыбки ему дать, он еще и споет. Любит рыбку, особенно какая с икрой.