Комендант покачал головой и вышел. Должно быть, проклинал судьбинушку, которая повесила меня ему на шею.
— Так тебе и надо, — буркнула я, скорчила рожу закрытой двери и пошла копаться в вещах.
Два платья, обнаруженные на вешалках, были такой ширины, что при желании в них можно было упаковать десяток таких, как я. Зато застиранная мужская рубашка с когда-то щегольским кружевным воротником, темно-коричневые штаны и жилет, расшитый потускневшими золотыми нитками, пришлись мне впору.
— Сшила мамка мне штаны, не пришила помочи, — вздохнула я, крутясь перед тусклым зеркалом в новых нарядах. — Я на попу, они с попы, надоели, сволочи. Эх, тапки бы еще… Кавалерист-девице обувь тоже положена.
В дальнем углу шкафа я нашла мешок, из которого извлекла шелковые туфли с загнутыми носами. Наверно, в былые времена они принадлежали какой-нибудь гаремной красавице. Ничего, мне тоже подойдут. Все лучше, чем босиком шлепать.
Вздохнув, я вновь села на кровать, забыв о том, что собиралась помыться. Что ж за судьба такая, попадать все дальше и дальше! А вдруг Альмир не захочет меня спасать? Зачем ему навязанная жена? Он ведь может сказать судье Аврелию, что и так сделал для меня все, что мог…
Меня ведь могут и не искать. Я вдруг поняла это с невероятной, четкой остротой.
Должно быть, мне следовало расплакаться. Но грусть, наполнявшая меня, была какой-то тихой и упрямой. Она не нуждалась в слезах и криках. Я провела по лицу ладонью и отправилась в ванную.
Угрюмый паренек, который принес ужин, смотрел на меня так, словно боялся удара молнии прямиком в голову. Поставив поднос с едой на пол, он сразу же закрыл дверь, отчаянно крутя себя за ухо — должно быть, нечистого отгонял.
Я склонилась над подносом и, сняв крышку с блюда, с удовольствием убедилась, что меня не будут морить голодом. Ломтики жареной картошки, здоровенный кусок рыбы, груда квашеной капусты с морковью и луком и краюха свежего хлеба — а запивать все это великолепие полагалось клюквенным морсом!
Ну, Полинка, пируем.
Расположившись возле окна, я принялась за трапезу, глядя, как внизу плещется Гримнир. Сейчас он уже не казался ни пугающим, ни уродливым. Дракон и дракон, что мы, драконов не видали? Отсюда гигантская туша казалась легкой и изящной. Вот интересно, как нас не заметили во время перелета? Гримнир мог лететь выше облаков или над пустынными землями.
Поди знай, короче.
Я никогда не была особым ценителем рыбы. Взяв с тарелки кусок, я высунулась в окно, помотала рукой в воздухе и позвала:
— Цыпа, цыпа… Гримнир, иди сюда…
Дракон просто обязан откликнуться на «цыпу» — хотя бы для того, чтобы проучить меня. В конце концов, откуда мне знать, как приманивают драконов?
— Гримнир… — я сложила губы дудочкой и засвистела. Позорище, короче, получилось, а не свист, но уж как умеем, так и лепим. — Гримнир, иди сюда!
Разумеется, дракон не обратил на меня внимания, зато от дверей донесся холодный до презрения голос коменданта:
— Он не ест жареную рыбу. И не берет еду ни у кого, кроме всадника.
Я ойкнула и выронила кусок — рыба улетела на скалы, на ужин неведомым зверушкам. Обернулась: комендант стоял в дверях и рассматривал меня так, как натуралист будет рассматривать белую мышь для опытов.
— Меня предупреждали, что вы попытаетесь сбежать, — произнес Никос. — Но я не думал, что вы рискнете приманить дракона.
— Ну и что? — огрызнулась я. — Вы бы на моем месте не пытались?
— Речь не обо мне, — сухо сказал Никос. — Я сегодня натяну под окном ловчую сетку. Попробуете сбежать, и она нарежет вас на порционные кусочки.
Я внимательно посмотрела на него. Пожалуй, человек с таким суровым, похожим на маску лицом, слов на ветер не бросает.
— Не трудитесь, — сказала я с максимальным спокойствием и искренностью и, бросив прощальный взгляд на Гримнира, закрыла окно. — Я больше не буду.
— Я могу вам верить? — комендант вновь улыбнулся одной стороной рта. Глаза остались холодными, оценивающими.
— Да, можете, — ответила я. — Даю вам честное слово.
Никос неопределенно пожал плечами. Закрыв за собой дверь, он прошел в комнату и с прежним равнодушием распорядился:
— Ваша левая рука. Поднимите рукав до плеча.
— Это еще зачем? — возмутилась я. Во взгляде коменданта мелькнула холодная злость.
— Поднимите рукав, — повторил он. — Либо я вас выведу во двор и раздену у всех на виду. А народ тут такой, до женского пола охочий.
Я поежилась и, послушно расстегнув манжет, завернула рукав до плеча. Никос подошел и, взяв меня за руку цепкими сухими пальцами, принялся пристально рассматривать кожу. Ну что там могло быть интересного? Родинки, волоски, все, как у всех.