— Альмир…
— Поли…на… — сдавленно прошептал он, и я почувствовала, как что-то горячее плеснуло по животу.
Гроза продолжала бушевать. Мокрые, опустошенные, смятые внезапным порывом, мы лежали, обнявшись, и не могли произнести ни слова, будто страсть лишила нас дара речи, оставив только язык чувств. Потом Альмир поцеловал меня в висок и негромко сказал:
— Поспи. Через час улетаем.
Гримнира оживили поздно ночью, когда все жители городка уснули, и никто даже случайно не увидел, как в поле за городком крошечная золотая статуя развернулась в огромное черное существо. Подгоняемый Никосом, дракон мчался сквозь тьму, а мы сидели в шатре и угрюмо молчали.
Говорить не хотелось. Какой смысл лишний раз обсуждать неизбежное? Было ясно, что впереди нас не ждет ничего хорошего, и, когда Никос заглянул в шатер и позвал нас посмотреть, что происходит внизу, я почувствовала, как сердце оборвалось и с грохотом рухнуло куда-то в пятки.
Дракон приближался к огромному городу, и город горел. Охваченный пламенем со всех сторон, он был похож на гигантский алый цветок, распустившийся во мраке. Таонга ахнула и тотчас же зажала рот ладонями. Бекингем стал молиться. Я по привычке нашарила руку Альмира и сжала.
— Это столица, да? — негромко спросила я. Мне казалось, что я слышу отчаянные крики сгорающих заживо людей.
— Столица, — кивнул Альмир и мрачно добавил: — Макшайдер все-таки добрался раньше нас.
Несколько мгновений он молчал, пытаясь понять, что делать дальше, а потом произнес:
— Нужен дождь. Самый сильный ливень, который только бывает. Полина, ты справишься?
Я растерянно посмотрела на него и поняла, что от меня ждут только одного ответа.
— Нет, — прошептала я и сразу же добавила: — Но попробую.
Гримнир заложил круг и завис над горящей столицей. Альмир осторожно выбрался из шатра и, устроившись среди гребней дракона, протянул мне руку.
Господи боже, мне никогда еще не было так страшно. Кругом ночь, единственная стабильная вещь — это драконья спина, с которой так легко сорваться, а внизу объятый онем город. Гримнир равномерно взмахивал тяжелыми крыльями и испуганно фыркал: ему, морскому созданию, не нравились эти обжигающие рыжие лепестки.
— Мамочка… — прошептала я. Шатер казался вполне надежным укрытием, в шатре я ничего не боялась, но теперь, когда он остался за спиной, выяснилось, что драконья спина — это крайне неустойчивая штука. Альмир подхватил меня за запястье и усадил среди гребней.
Я вздохнула с облегчением. Теперь положение казалось мне вполне надежным.
— Ну вот, — одобрительно произнес Альмир и посмотрел на меня с такой спокойной мягкостью, что я окончательно опомнилась. — Попробуй.
Некоторое время я собиралась с силами, пытаясь успокоить отчаянно стучавшее сердце. А ведь совсем недавно, когда мы с Альмиром занимались любовью, тучи сгустились без моего зова, и гроза началась сама по себе…
Идите сюда, тучки. Со всех краев света, где бы вы ни были, идите ко мне! Скорее, я жду вас! Сюда!
Я подняла руку к небу и поманила кого-то невидимого. Над нами громоздились колючие россыпи ледяных синих звезд, небо было бархатным и чистым, но я каким-то темным, глубинным чутьем ощутила, что на мой зов откликнулись.
— Тучки небесные, вечные странники… — еле слышно проговорила я. Если уж приходится создавать новое заклинание, то почему бы не взять такую прекрасную строчку?
Лермонтов, думаю, был бы не против.
— Не опускай руку, — негромко произнес Альмир, и я почувствовала, как зашевелились волосы на затылке. Он тоже колдовал в эту минуту — то ли подзывая тучи, как тогда, во дворе замка, то ли увеличивая мои слабенькие силы.
К лицу прикоснулся прохладный ветер. Только что его не было — и вот он прилетел на зов, обнял, сорвал лепестки пламени с города и вышвырнул прочь. Звезды стало затягивать тонкой облачной дымкой. Какое-то время они еще продолжали упрямо светить, но облака, летевшие со всех сторон, становились все гуще и плотнее.
Гримнир одобрительно фыркнул. В воздухе появилась невесомая водяная взвесь.
Бекингем и Таонга ахнули в один голос.
— Тучки небесные, вечные странники! — я не могла поверить, что этот ликующий звонкий вопль вырвался из моей глотки. Так могла кричать растущая буря.
— Вверх! — заорала я, срывая голос и чувствуя, как меня переполняет хмельное торжество. Где-то совсем рядом заворочался гром, и вдруг небо располосовало иззубренными царапинами нестерпимо белого света, разбило на кусочки, и на мгновение тьма стала еще гуще, еще непроницаемей. Вторая молния была слабее, но я понимала, что это лишь начало.