Люди лишь беззлобно шептались, что хоть внучка у старика Пантиала и прелестна, но такая же чудачка, как и он сам.
А Виви, в свою очередь, корпя над очередным переводом, отчаянно надеялась на то, что однажды и ее сердце будет биться быстрее и дыхание будет замирать при виде того самого, который сможет растопить даже ее, пока еще холодное, сердце.
После нескольких часов работы перевод был готов, оставалась ее самая нелюбимая часть: переписать свою работу каллиграфическим почерком без единой помарки на чистые листы. Уже представляя сколько бумаги переведет, девушка решила отложить это задание на вечер, а пока прогуляться в лавку и прихватить что-нибудь к обеду.
Но стоило ей подняться со стула, как земля ушла из под ног. Все вокруг почернело и пропало…
— Виви, Виви, очнись, пожалуйста, только очнись.
Тихий голос, звавший ее, казался приглушенным и очень далеким. Но он все не утихал, и ей пришлось открыть глаза.
— Хвала духам, ты жива!
Первым, что она увидела, было лицо деда, который будто постарел на десять лет. Она поняла, что лежит на полу, а ее голова располагается на его коленях.
— Что случилось? — Только и смогла спросить она.
— Если бы я знал! Я услышал глухой стук в твоей комнате, а когда дошел к тебе, ты уже лежала на полу и долго не могла прийти в себя. Я уже, грешным делом, подумал, что ты слишком сильно ударилась и не очнешься, — лицо деда исказила такая боль, что теперь уже Виви стала беспокоиться о его здоровье.
Она аккуратно встала под протесты дедушки, осторожными шагами направилась на кухню и принесла ему стакан чистой воды.
— Не волнуйся, такое с каждым может случиться, — ободряя то ли деда, то ли себя сказала она. — Давай продолжим работу и забудем об этой глупости.
Дед, успевший оправиться от случившегося, судя по его нетерпящему возражений лицу, так не считал.
— Сейчас я задерну шторы, а ты отправишься в кровать и не встанешь с нее до завтрашнего дня. И не вздумай брать в неё книги!
— И что я буду делать столько времени?
— Спать, — дед вышел на несколько мгновений из комнаты, а вернулся уже с какой-то колбочкой. — Пей.
Виви прекрасно знала, что возражать ему совершенно бесполезно, поэтому она покорно выпила снадобье, опустилась на кровать и провалилась в темноту.
Она проснулась глубокой ночью с ощущением, что проспала вечность. Ей казалось, что тело разбилось на фрагменты, которые отныне собираются жить каждый самостоятельно и это не способствовало ее хорошему самочувствию. Совсем.
Когда звон в ушах немного стих, она услышала голоса, доносящиеся из гостиной.
— Его больше нет. Пришло её время, — вещал незнакомый голос.
— Я обещал им, что у нее будет другая жизнь, — а это уже голос деда.
— Так и было до того, как его не стало.
— Он бы этого не хотел. Всю свою жизнь он защищал ее. Окажите ему последнюю честь: освободите его сестру и забудьте о нашем существовании. Такова была воля короля.
— Она его наследница, она последняя в ком течет кровь Бамареттов, — был непреклонен незнакомец.
— Она еще дитя, — не сдавался дедушка.
— Ей девятнадцать лет, королю Донату было шестнадцать, когда груз престола свалился на его плечи, и он нес его с честью. У них одна кровь и она справится.
— Я не отдам вам ее.
— Ты был верным другом короны, ты положил свою жизнь на то, чтобы защитить ее, и ты выполнил свой долг, теперь черед последней из рода Бамаретт.
Вивианна прибывала в уверенности, что она так и не проснулась. Иначе откуда ночью на их кухне взяться незнакомцу и вести речь и королевской семье с ее дедом, который от короны был также далек, как море от гор? Не в силах больше лежать, она пошла на свет, горевший в гостиной.
Стоило ей войти, как осознание реальности подслушанного разговора, настигло ее.
В гостиной, удобно расположившись в кресле, сидел совершенно незнакомый ей человек. На вид ему было не меньше, чем её деду, однако он был явно больше и тяжелее, его круглое лицо обрамляла белая борода. Дед, напряженный как струна, стоял возле камина.
Стоило Виви появиться в дверном проеме, как незнакомец тут же довольно ловко для его возраста опустился на одно колено, склонил голову и произнес:
— Ваше Величествоеличество, приветствую Вас.
— Прекрати этот маскарад, Мурт! Её ещё никто не короновал, — неожиданно резко бросил дед.