– О, какое разочарование! О, какая неудача! – насмешливо пропел Мастер Синанджу. – Может, мне лучше уйти, чтобы ты мог покончить с собой, не вынеся позора?
– Прекрати! – оборвал Римо и опустился на матрас.
Мастер Синанджу подошел к окну. Потом он вернулся к Римо, отвесил ему глубокий поклон и протянул руку.
– Что все это значит? – кисло отреагировал Римо.
– Вот предмет твоего вожделения, несчастный! – ласково произнес Чиун. На его сморщенной ладони недвижно лежала муха.
– Черт с ней, – досадливо произнес Римо. – Она мне больше не нужна. Она сдохла.
– Отнюдь, – возразил Чиун. – Она только оглушена. Я мух не убиваю.
– Ага, кроме как за деньги.
– Причем с предоплатой, – с улыбкой согласился Чиун. – Так ты отказываешься от моего скромного дара?
– Отказываюсь.
– А минуту назад ты так хотел поймать это несчастное насекомое!
– Я хотел сделать это сам! – раздраженно сказал Римо.
– Да пожалуйста! – воскликнул Чиун и подбросил муху вверх. Она расправила крылышки и несколько неуверенно описала круг. – Сколько душе твоей угодно.
– Ладно! – Римо ожил. – Только сиди тихо, пока я с ней не расправлюсь.
– Пока ты с нею расправляешься, как ты это называешь, позволь мне с тобой поговорить, сын мой.
– О чем же? – сквозь зубы процедил Римо. Он снова принял позу лотоса и окаменел, словно изваяние.
– Я потратил бесчисленные годы моей жизни на обучение белого человека чудесному искусству Синанджу, и что же? Я вхожу к нему в комнату и застаю его за совершенно бессмысленным занятием!
– Это не бессмысленное занятие. Это проверка мастерства – поймать муху палочками для еды. Самое главное – при этом ее не покалечить, понимаешь?
– Расскажи, расскажи! – произнес Чиун с деланным американским акцентом.
– Идею я почерпнул из фильма, который взял напрокат.
– Что еще за фильм? – с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.
– Да вот этот.
Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку – и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.
– Это Смит мне посоветовал, – признался Римо. – Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.
– Как это? – не понял Чиун.
– Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.
Чиун сплюнул себе под ноги.
– Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!
– Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.
– Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.
– Потом, Римо – итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.
– А фамилия твоя – Уильямс. Совсем не итальянская!
– Да, но Римо – итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!
– Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!
Римо нахмурил брови.
– Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, – сказал он. – Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?
– Иногда лучше не знать – меньше разочарований!
– Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем – вроде тебя.
– Покажи мне этого старого японца! – попросил Чиун.
Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.
– Видишь? – спросил он. – Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.
Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:
– Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.
– Его глаза похожи на глаза японца, – фыркнул Чиун. – Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.
Римо вздохнул.
– Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.
– И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы – ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства – причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты – белый, а мне не вечно жить на этом свете!
– Спасибо большое, – вставил Римо.
– Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!
– Я как раз к этому подошел.
– Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!
– Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.
– Ему причитается конфетка.
– Вот я и подумал, почему бы не попробовать? – сказал Римо.
– Так я и знал, – грустно изрек Мастер Синанджу.
– Что ты знал?
– Что ты деградируешь.
– Вовсе нет!
– Отрицание – первый признак деградации, – серьезным тоном произнес Чиун. – Я тебе сейчас объясню.
– Только шепотом, – сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. – Вот она, опять летит.
– Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса – чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.
– Эта история мне известна, – отозвался Римо, продолжая следить за мухой.
– Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.
– Этого я не знал.
– Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.
– А мне кажется, это неплохое испытание на ловкость. Мне просто хочется проверить, получится у меня или нет. А что ты имеешь против?
– Каратисты пытались перенять искусство Синанджу и в другом плане, – продолжал Чиун, а упрямая муха опять зависла над тарелкой. – Они тоже пробовали пойти на службу к императорам и королям в качестве телохранителей. И многие из них убедились, что разбивать ладонью палку – совсем не то, что ломать кости. Из-за своего недомыслия каратисты едва не вымерли.
– Тшш! – прошипел Римо.
Муха вдруг резко изменила направление полета и двинулась прямо на Римо. Тот выбросил вперед руку. Палочки сомкнулись, но щелчка не последовало.
Римо пригляделся: между палочками была зажата муха, отчаянно перебирающая лапками.
– Ну вот! – заулыбался Римо.
– Можешь продолжать, – мягко сказал Чиун.
– Продолжать – что?
– Ну, как же? В твоем фильме наверняка описан и следующий этап.
– Вырезали, должно быть.
– Тогда я тебе помогу, – обрадовался Чиун и придвинулся к Римо. – Поднеси муху к лицу и внимательно следи за нею, чтобы не улетела.
Римо исполнил. Муха жужжала в каких-то нескольких дюймах от его скуластого лица.
– Готов? – спросил Чиун.
– Да.
– А теперь открой рот. Пошире!